ЛОЖЬ

Нора РОБЕРТС


Анонс

Блистательная кинозвезда и легенда Голливуда Ева Бенедикт решает, что пришло время подводить итоги своей бурной
жизни, полной тайн и любовных романов, и предлагает написать книгу о ней молодой талантливой писательнице Джулии
Саммерс. Та принимает предложение и приезжает в Голливуд в роскошное поместье актрисы. Но, начав работу над книгой,
Джулия понимает, что взялась она за дело нелегкое и даже опасное. Слишком многие в окружении Евы готовы на все, чтобы
книга никогда не увидела свет.

Пролог

Страшно! Как же ей было страшно! И все-таки каким-то образом ей удавалось высоко держать голову и подавлять
подступавшую к горлу тошноту. Это не был ночной кошмар, который забудется к рассвету, однако все происходило не наяву,
а словно в замедленной киносъемке. Она не могла разглядеть лиц. Со всех сторон лишь горящие любопытством глаза и
открытые рты, готовые проглотить ее целиком. Голоса доносились до нее, как далекий шум волн, бьющихся о скалы. Гораздо
громче, гораздо настойчивее, будто отбивая ритм какого-то дикого танца, грохотало в груди ее обезумевшее сердце.
Держись, держись, командовал мозг, пока сильные мужские руки тащили ее сквозь толпу, бурлившую на ступенях здания
суда. От нестерпимого солнечного света заслезились глаза, и она пошарила в сумочке в поисках очков. Они подумают, что
она плачет. Нельзя давать им ни малейшего намека на ее истинные чувства. И молчание.., молчание - ее единственная
защита.
Она споткнулась и запаниковала. О господи! Если она упадет, репортеры и зеваки растерзают ее, как озверевшие псы.
Надо распрямиться, надо продержаться. Еще лишь несколько ярдов. Держаться.., уж этому Ева научила ее.
Не подпускай их слишком близко, девочка, используй свой ум, но никогда не открывай душу.
Ева... Ей захотелось закричать. Закрыть лицо руками и кричать, кричать, пока ярость и горе не отпустят ее.
Репортерам не терпелось поставить последнюю точку в спектакле “Предъявление Джулии Саммерс обвинения в
убийстве”. Микрофоны, как маленькие смертоносные стрелы, метнулись к ее лицу, вопросы молниями вонзились в густую
пелену страха.
- Сука! - крикнул кто-то хриплым от ненависти голосом. - Бессердечная сука!
Она хотела остановиться и закричать в ответ: “Откуда вы знаете, какая я? Откуда вы знаете, что я чувствую?
Но дверь уже была открыта. Она забралась в прохладный салон, защищенный тонированными стеклами Зеваки рванулись
вперед, словно хищники к еще истекающей кровью жертве, и чуть не смели полицейские заграждения. Пока лимузин
трогался с места, она смотрела прямо перед собой, положив на колени сжатые в кулаки руки, не проронив ни слезинки.
Ее спутник налил в бокал на два пальца коньяку и спросил спокойно, почти небрежно.., голосом, который так волновал ее:
- Итак, Джулия, ты действительно убила ее?

Глава 1

Ева Бенедикт была легендой, созданной эпохой и собственным талантом, подкрепленным неукротимым честолюбием.
Она возбуждала желание в мужчинах на тридцать лет моложе ее и черную зависть в женщинах всех возрастов. Директора
киностудий искали ее расположения, прекрасно зная, что ее имя в титрах фильма - залог успеха.
Познав за пятидесятилетнюю карьеру взлеты и падения, Ева научилась и то и другое обращать себе на пользу. И в личной
жизни, и в профессиональной она всегда руководствовалась только своими желаниями. Если роль ее интересовала, она
добивалась ее с той же неумолимой целеустремленностью, с какой добивалась своей первой кинопробы. Так же она
поступала и с мужчинами. Она могла поймать в свои сети любого и отвергала его, когда интерес к нему пропадал. Ева
сознавала свою силу и любила ею похвастаться, но всегда - беззлобно. Все бывшие любовники, а имя им - легион,
оставались ее друзьями, или им хватало ума притворяться таковыми.
До шестидесяти семи лет - благодаря природе, самодисциплине и искусству пластических хирургов - Ева сохранила
великолепное тело. Полвека это выкованное ею грозное оружие внушало страх и уважение Голливуду, где с помощью
незаурядного ума и острого язычка она правила безраздельно.
Мало кто знал ее сокровенные мысли и чувства. Никто не знал ее тайн.
- Дерьмо! - Ева бросила сценарий на мозаичный пол и, пнув его ногой, прошлась по солярию. Даже в раздражении она
была великолепна - огонь чувственности, чуть смягченный сознанием собственного величия. - Все, что я читала в последние
два месяца, - дерьмо.
Ее агент Маргарет Касл, полная, кроткая на вид женщина, пожала плечами и пригубила грейпфрутовый сок, в который
была добавлена водка.
- Я так тебе и говорила, но ты захотела убедиться сама.
- Ты сказала - мусор. - Ева взяла со стола сигарету и выудила из кармана спички. - В мусоре всегда есть скрытые
возможности. Сколько раз я бралась за мусор и заставляла его сверкать. А это... - она снова лягнула сценарий, - дерьмо.
Маргарет продолжала невозмутимо потягивать коктейль.
- Начнем сначала. Мини-сериал... Ева резко вскинула голову и метнула на Маргарет острый, как скальпель, взгляд.
- Ты знаешь, как я ненавижу это слово. Мэгги отщипнула кусочек марципана и отправила его в рот.
- Называй как хочешь, но роль Мэрил создана для тебя. Со времен Скарлетт О'Хара не было более завораживающего
образа несгибаемой южной красотки.
Ева это понимала и уже решила принять предложение, только она не любила сдаваться слишком быстро. И дело было не
в гордости, а в ее имидже.
- Три недели натурных съемок в Джорджии, - проворчала она. - Проклятые аллигаторы и гнусные комары.
- Милая, твои сексуальные партнеры - твое личное дело, - заметила Мэгги, чем заработала одобрительный смешок
звезды. - Между прочим, на роль Роберта приглашен Питер Джексон.
Ева прищурилась:
- И когда это стало тебе известно?
- За завтраком. - Мэгги улыбнулась, поудобнее устраиваясь на мягких подушках плетеного диванчика. - И подумала, что
ты заинтересуешься.
Продолжая бродить по солярию, Ева задумчиво выдохнула струю дыма.
- Он похож на секс-символ-однодневку, но работает прилично. Пожалуй, сможет скрасить беготню по болотам.
Заставив рыбку заглотнуть наживку, Мэгги дернула удочку.
- На роль Мэрил хотят пригласить Джастин Хантер.
- Эту шлюху? - Ева зашагала быстрее, попыхивая сигаретой. - Она погубит картину. У нее нет ни таланта, ни мозгов. Ты
видела ее в “Полночи”? Господи, единственное, на чем задерживался взгляд, - ее бюст.
Именно такой реакции Мэгги и ожидала.
- Она неплохо сыграла в “Правом деле”.
- Только потому, что играла саму себя - дешевую пустоголовую шлюшку. Боже мой, Мэгги, Джастин Хантер - стихийное
бедствие!
- Телевизионная аудитория знает ее имя и... - Мэгги тщательно исследовала еще один кусочек марципана и снова
улыбнулась. - У нее подходящий возраст. Мэрил должно быть лет сорок пять.
Ева резко развернулась. Великолепно, подумала Мэгги, невозмутимо ожидая взрыва. Яркое полуденное солнце играло на
гладких волосах цвета воронова крыла, освещало точеное лицо с пухлыми губами и зелеными глазами и окутанное ярким
шелком тело - длинное и гибкое, с высоким бюстом, воплощение самой смелой мужской мечты.
Знаменитая мелькнувшая, как молния, улыбка, от которой у любого, кому она предназначалась, перехватывало дыхание,
сменилась одобрительным смешком.
- В яблочко, Мэгги. Черт побери, ты слишком хорошо меня знаешь!
Мэгги скрестила полные ноги.
- Неудивительно. Мы знакомы двадцать пять лет. Ева подошла к бару, налила в высокий стакан сок, выжатый из
апельсинов, растущих в ее саду, щедро плеснула шампанского.
- Начинай работать над контрактом.
- Уже начала. Этот проект сделает тебя богатой женщиной.
- Я и так богатая женщина. - Ева раздавила окурок в пепельнице. - Мы обе - богатые женщины.
- Значит, станем еще богаче. - Мэгги торжественно подняла свой бокал. - А теперь, может, перейдем к главной причине
сегодняшнего приглашения?
Облокотившись о стойку бара, Ева глотнула сока с шампанским. Сверкнули бриллианты в ее ушах.
- Да, тебя не проведешь. У меня есть еще один проект, и мне необходима твоя помощь. Мэгги подняла тонкие светлые
брови.
- Моя помощь, не мое мнение?
- Я высоко ценю твое мнение, Мэгги, а это со мной нечасто случается. - Ева опустилась в плетеное, обитое алым шелком
кресло. Отсюда открывался вид на ее ухоженные сады, аккуратно подстриженные живые изгороди, сверкающий всеми
цветами радуги фонтан, бассейн. Чуть дальше - домик для гостей, точная копия дома эпохи Тюдоров из ее самого успешного
фильма. За пальмовой рощей - теннисные корты, которыми она пользовалась дважды в неделю, поле для гольфа, к которому
она уже потеряла интерес, стрельбище, которое она устроила двадцать лет назад после волны убийств, накрывшей Беверли-
Хиллз. И все это - вместе с главным домом, апельсиновой рощей, гаражом на десять автомобилей и искусственной лагуной -
окружал каменный забор высотой в двадцать футов.
Ни один квадратный дюйм поместья в Беверли-Хиллз не был ей подарен. Все это стоило ей не меньше трудов, чем
превращение секс-символа в уважаемую актрису. Она приносила жертвы, но редко вспоминала о них. Она страдала и о
страданиях не забывала никогда. Она карабкалась вверх по лестнице, скользкой от пота и крови, и долгие годы держалась на
самой вершине в гордом одиночестве.
Мэгги нарушила воцарившуюся тишину:
- Ева, расскажи мне о своем проекте и узнаешь мое мнение, а потом получишь и мою помощь.
- Каком проекте?
Женщины оглянулись. В приятном мужском голосе слышался легкий британский акцент, хотя его обладатель прожил в
Англии не больше десяти из своих тридцати пяти лет.
Ева с улыбкой протянула к нему руки.
- Ты опоздал.
- Неужели? - Пол Уинтроп поцеловал ее руки, затем щеки, нежные, как лепестки роз. - Привет, красотка. - Он взял ее
стакан, отхлебнул и ухмыльнулся. - Лучшие апельсины в стране. Привет, Мэгги.
- Господи, Пол, с каждым днем ты становишься все больше похож на отца. Я без проблем могу устроить тебе кинопробы
в любой момент.
- Когда-нибудь я поймаю тебя на слове... Пол вернул Еве стакан и прошел к бару - высокий худощавый мужчина с
заметной даже под свободной рубашкой мускулатурой. Ева пристально смотрела на него. Волосы цвета красного дерева,
взлохмаченные от быстрой езды в открытом автомобиле. Лицо, в детстве слишком хорошенькое, теперь - к огромному
облегчению Пола - никто не посмел бы назвать женственным. Прямой нос, впалые щеки, синие глаза. Глаза, перед которыми
не могла устоять ни одна женщина. Волевой рот, всегда готовый к улыбке. Красиво очерченные губы, в которые Ева
влюбилась двадцать пять лет назад. Губы его отца.
- Как поживает старый шельмец?
- Наслаждается пятой женой и шикарными казино Монте-Карло.
- Рори никогда не избавится от пристрастия к женщинам и азартным играм.
Пол налил себе сока. Никакого алкоголя. Только ради Евы он оторвался от работы, но вечером собирался наверстать
упущенное.
- К счастью, удача ему не изменяет.
Ева забарабанила пальцами по подлокотнику кресла. Четверть века назад она была замужем за Рори Уинтропом два
коротких сумасшедших года и не могла полностью согласиться с вердиктом его сына.
- Сколько лет этой? Тридцать?
- Если верить ее пресс-релизам. Дорогая Ева, только не говори, что ревнуешь!
Ева лишь пожала плечами, хотя, сделай подобное предположение любой другой, она заживо содрала бы с него кожу.
- Просто противно смотреть, как он выставляет себя на посмешище. И каждый раз, как он бежит под венец, в газетах
печатают список его бывших жен. - Мощный вентилятор разогнал облачко дыма, на мгновение окутавшее ее лицо. - А я
ненавижу, когда мое имя связывают с его более жалкими избранницами.
- Но твое сверкает ярче всех. - Пол отсалютовал ей бокалом, - Это бесспорно.
- Нужные слова в нужный момент, как всегда. - Ева удовлетворенно откинулась на спинку кресла, однако ее пальцы
продолжали беспокойно гладить подлокотник. - Как и подобает преуспевающему писателю. Что является одной из двух
причин, по которым я пригласила тебя сегодня.
- А вторая?
- Вторая состоит в том, Пол, что я очень редко вижу тебя, когда ты пишешь очередную книгу. - Ева снова протянула к
нему руку. - Пусть я очень недолго была твоей мачехой, но ты все еще мой единственный сын.
Тронутый до глубины души. Пол поднес к губам ее руку.
- А ты все еще единственная женщина, которую я люблю.
- Потому что ты чересчур разборчив. - Ева сжала его пальцы и тут же отпустила. - Я пригласила вас обоих не для
чувствительных излияний. Мне необходим ваш профессиональный совет. - Она затянулась сигаретой, прекрасно зная цену
драматических пауз. - Я решила написать мемуары.
- О господи! - воскликнула Мэгги. Пол лишь приподнял брови.
Только самое чуткое ухо заметило бы сомнение в голосе Евы, всегда знавшей свои роли назубок.
- Награда за долголетие в киноискусстве заставила меня задуматься.
- Ева, это была честь, а не пинок под зад.
- И то и другое. Мою работу оценили, но моя жизнь, как и карьера, далека от завершения. Мои пятьдесят лет в
кинобизнесе были совсем не скучными. Не думаю, что даже буйное воображение Пола смогло бы создать более интересную
историю.., с такими разнообразными персонажами. - Ее губы медленно растянулись в улыбку, не лишенную ехидства. - Кое-
кому очень не понравится увидеть свои имена и секретики напечатанными черным по белому.
- А ты будешь счастлива расшевелить осиное гнездо, - тихо сказал Пол.
- Безумно, - согласилась Ева. - А почему бы и нет? Это бывает очень полезно. И я готова на абсолютную откровенность. Я
никогда не стала бы терять время на биографию, похожую на пресс-релизы или почту поклонников. Мне нужен писатель,
который не станет ни смягчать мои слова, ни искажать их. - Она заметила, как вытянулось лицо Пола, и рассмеялась. - Не
волнуйся, дорогой. Я не прошу взяться за эту работу тебя.
- Думаю, ты кое-кого уже наметила. Поэтому ты послала мне биографию Роберта Чамберса?
- И что ты о ней думаешь? Пол пожал плечами:
- Для такого рода литературы неплохо.
- Не будь снобом, дорогой. Ты наверняка знаешь, что книга получила прекрасные рецензии и оставалась в списке
бестселлеров “Нью-Йорк тайме” двадцать недель. Интересное чтиво. Но лично меня потрясло то, что автор сумела отделить
правду от тщательно состряпанной Робертом лжи.
- Джулию Саммерс, - вмешалась Мэгги, - я видела прошлой весной в программе “Сегодня”, когда она рекламировала
свою книгу. Очень спокойная, очень привлекательная. Ходили слухи, что она и Роберт были любовниками.
- Если и гак, она сохранила объективность. Мы сейчас не обсуждаем ее личную жизнь.
- Но твою личную жизнь будут обсуждать все, - напомнил Пол. - Ева, мне твоя затея не нравится. Я не хочу, чтобы ты
откровенничала перед публикой. Слова могут ранить, особенно слова умного писателя.
- Ты совершенно прав, именно поэтому я хочу, чтобы слова были моими собственными. - Увидев, что Пол собирается
возразить, Ева нетерпеливо отмахнулась:
- Пол, скажи честно: что ты думаешь о профессионализме Джулии Саммерс?
- То, что она делает, она делает довольно хорошо.
Может, даже слишком хорошо. - Пол поежился. - И все равно, Ева, ты не должна ублажать любопытство публики. Тебе
ведь не нужны ни деньги, ни реклама.
- Мой милый мальчик, я хочу сделать это не ради денег или известности, а ради собственного удовольствия, я ведь всегда
так поступала. - Ева перевела взгляд на Мэгги, и ей показалось, что она видит, как вертятся колесики в мозгу ее агента. -
Мэгги, позвони агенту Джулии и сделай деловое предложение. Я дам тебе список моих условий. - Она поднялась и
поцеловала Пола в щеку. - Не хмурься. Поверь, я знаю, что делаю.
И мысленно добавила: “Дай бог, чтобы асфальтовый каток, который я только что привела в действие, в конце концов не
раздавил меня саму”.

***

Джулия никак не могла решить, получила ли она лучший в мире рождественский подарок или дело не стоит того, чтобы
за него браться. Она стояла в эркере своего дома в Коннектикуте и смотрела, как кружится за окном снег. За ее спиной в
большом камине потрескивали поленья. С каминной доски свисали ярко-красные чулки для рождественских подарков.
Голубая ель стояла у окна, точно посередине, как и хотел Брэндон. Они вместе выбрали эту шестифутовую красавицу и,
отдуваясь, приволокли домой, а потом целый вечер украшали ее. Мальчик точно знал, где должна висеть каждая игрушка.
Думая о сыне, Джулия перевела взгляд на подарки, сложенные под елкой. И здесь был порядок. Конечно, как любой
десятилетний мальчишка, Брэндон с любопытством тряс и осматривал каждую коробку, пытаясь угадать, что спрятано
внутри, но потом аккуратно ставил ее на место.
Через несколько часов сын начнет просить разрешения открыть один - только один - подарок сегодня, накануне
Рождества. Это тоже традиция. Она будет отказываться. Он будет уговаривать.
И в этом году они наконец отпразднуют Рождество в собственном доме. Не в манхэттенской квартирке, а в собственном
доме с большим двором, словно созданным для снеговиков, и с просторной кухней, где так приятно печь печенье. Многие
годы Джулия отчаянно желала иметь собственный дом, прежде всего из-за сына. Она надеялась таким образом возместить
ему то, что не смогла дать, - отца.
Джулия отвернулась от окна, прошлась по комнате. Маленькая изящная женщина в свободной фланелевой рубашке и
мешковатых джинсах. Дома она всегда одевалась так, как удобно, чтобы отдохнуть от образа безупречной деловой женщины.
Джулия Саммерс гордилась этим образом, созданным для издателей, телеаудитории и знаменитостей, у которых брала
интервью. Она также гордилась умением узнавать то, что хотела узнать, не раскрывая своих секретов.
В официальной биографии Джулии Саммерс было написано, что она - единственный ребенок двух преуспевающих
адвокатов - выросла в Филадельфии, окончила университет Брауна, который был в числе самых престижных в Америке, и
теперь одна растит сына. Далее следовал список ее профессиональных достижений и наград. Но в подборке для печати
ничего не говорилось о кошмаре, в котором она жила три года, предшествовавших разводу родителей. Ничего не
упоминалось и о том, как она горевала, когда скончался отец, а еще через два года - мать.
Хотя Джулия не делала из этого секрета, мало кто знал, что ее удочерили в шестинедельном возрасте и что через
восемнадцать лет она родила сына, в свидетельстве о рождении которого написано: “Отец неизвестен”.
Джулия не считала недомолвки ложью. Просто она умела избегать ловушек, которые расставляла другим, и втайне
наслаждалась тем, что может так успешно скрывать нервозность и робость.
Сейчас, беспокойно бродя по гостиной в ожидании возвращения сына с прогулки, Джулия обдумывала телефонный
разговор со своим агентом. Предложение Евы Бенедикт обрушилось на нее как снег на голову.
Ева Бенедикт.
Имя крутилось в мозгу Джулии как магическое заклинание. Ева была не просто знаменитостью, она собственным трудом
заработала право называться звездой. Ее талант и сила характера были так же хорошо известны и уважаемы, как ее
прекрасное лицо, не сходившее с экранов почти пятьдесят лет. Два “Оскара”, “Тони”, четыре мужа - вот лишь малая часть ее
трофеев. Ева Бенедикт знала Голливуд Хамфри Богарта и Кларка Гейбла. Она пережила тяжелые времена, когда система
студийного производства фильмов сменилась эпохой продюсеров, но не канула в Лету, наоборот, ее имя засияло еще ярче.
Авторизованная биография Евы Бенедикт... Впервые за пятидесятилетнюю карьеру суперзвезда сама вступила в контакт с
писателем и предложила сотрудничество. С условиями, напомнила себе Джулия, опускаясь на диван. И именно из-за этих
условий она попросила своего агента потянуть время.
Джулия услышала, как хлопнула дверь, и улыбнулась. Нет, на самом деле только по одной причине она не спешит
ухватиться за лестное предложение. И эта причина только что вернулась домой.
- Мам!
- Иду. - Джулия раздумывала о том, когда сообщить новости Брэндону: сейчас или после праздников. Она никогда не
принимала важные решения, не посоветовавшись с сыном. Джулия вошла в кухню и улыбнулась. В шаге от порога стоял
снежный ком с темными блестящими глазами. - Ты домой пришел или прикатился?
- Это было потрясающе! Я влетел прямо в сугроб! - Брэндон захлопал в ладоши, и льдинки с перчаток полетели во все
стороны. - Обалдеть можно!
Внешне Брэндон был очень похож на мать: темный блондин, невысокий, что, как знала Джулия, очень его беспокоило.
Худенькое личико, уже потерявшее детскую округлость. Упрямый, как у Джулии, подбородок. Вот только глаза, совсем
непохожие на ее серые, а яркие темно-карие - пожалуй, единственное наследство его отца.
Хотя они впервые отмечали Рождество в новом доме, Брэндон точно знал, как все будет. Они поужинают в столовой,
потом вместе вымоют посуду. Мама включит магнитофон, и они будут играть на полу перед камином. А потом положат
подарки в рождественские чулки.
Конечно, настоящего Санта-Клауса нет, но это Брэндона ничуть не огорчало. Он уговорит маму и развернет один подарок.
Тот, что завернут в серебряную бумагу и гремит. Наверняка конструктор.
А утром он разбудит маму еще до рассвета. Они спустятся вниз, зажгут огни на елке, включат музыку и откроют
остальные подарки.
- У меня нет сил дожидаться утра, - заныл Брэндон, когда Джулия поставила перед ним кружку горячего шоколада. -
Может, откроем подарки сегодня? Очень многие так делают. И тогда не придется рано вставать.
- А я люблю вставать рано. - Джулия вызывающе улыбнулась. Игра началась. - Но если хочешь, мы отправимся спать
попозже и откроем подарки в полночь.
- В темноте веселее, а уже темнеет.
- Верно. - Наклонившись, Джулия потрепала волосы сына. - Я люблю тебя, Брэндон.
Брэндон заерзал на стуле. Правила игры нарушились.
- Ну да. Хорошо.
Джулия чуть не рассмеялась и, усевшись напротив сына, обвила ногами ножки табурета.
- Я кое-что должна тебе сказать. Звонила Энн. Поскольку Энн была агентом матери, Брэндон понял, что разговор пойдет
о работе.
- Снова рекламный тур?
- Нет. Не сейчас. Новая книга. В Калифорнии живет одна женщина, кинозвезда. Она хочет, чтобы я написала ее
биографию.
Брэндон пожал плечами. Мама уже написала две книги о кинозвездах. Старики. Вовсе не такие классные, как Арнольд
Шварценеггер или Харрисон Форд.
- Ладно.
- Только есть сложности. Эта женщина - Ева Бенедикт - настоящая звезда. А чтобы написать целую книгу, нам придется
поехать в Калифорнию.
Брэндон настороженно взглянул на мать.
- Насовсем?
- Нет. - Она понимала, как много значит для Брэндона этот дом. За десять лет она часто выдергивала его из привычной
среды, но никогда больше не допустит ничего подобного. - Нет, мы просто поживем там несколько месяцев.
- Как будто поедем в гости?
- Да, только надолго. Вот почему нам надо хорошенько все обдумать. Тебе придется ходить там в школу, а ты только что
привык к местной.
- Почему она не может приехать сюда? Джулия улыбнулась.
- Потому что она - звезда, а я - нет. Одно из ее условий состоит в том, что я приеду к ней и останусь до тех пор, пока не
будет закончен черновой вариант. Я сама не знаю, как к этому относиться. - Джулия отвернулась, посмотрела в окно. -
Калифорния далеко отсюда.
- Но мы вернемся?
Как всегда, Брэндон задал главный вопрос.
- Да, мы вернемся. Теперь наш дом здесь. Навсегда.
- Мы съездим в Диснейленд?
- Конечно.
Успокоившись, Брэндон вернулся к своему шоколаду.
- Хорошо.

Глава 2

Все нормально, в который уже раз твердила себе Джулия, когда самолет подлетал к Лос-Анджелесу. Дом заперт, надежно
законсервирован, все формальности улажены. Последние три недели ее агент и агент Евы Бенедикт непрерывно
перезванивались и обменивались факсами. Не о чем беспокоиться. Кто бы говорил! Уж конечно, не Джулия Саммерс,
которая возвела беспокойство в ранг науки.
Этот самолет когда-нибудь приземлится? Она нервно начала подворачивать рукава жакета, затем снова одернула их.
Брэндон нетерпеливо подпрыгивал в кресле и таращился в иллюминатор. К счастью, ей удалось не заразить сына своим
ужасом перед самолетами.
Когда шасси коснулись земли, Джулия испустила долгий-долгий вздох облегчения и поздравила себя: еще один полет
позади. Осталось пережить первую встречу с Евой Великой, создать из гостевого домика настоящий дом, помочь Брэндону
привыкнуть к новой школе и заработать на жизнь. Только и всего!
Джулия открыла пудреницу, подкрасила губы, припудрила нос. Она может гордиться своим умением маскировать
расшалившиеся нервы. Ева Бенедикт не увидит ничего, кроме уверенности.
Брэндон подхватил спортивную сумку, Джулия - “дипломат”, и, взявшись за руки, они вышли из самолета. К ним сразу
же приблизился мужчина в темном форменном костюме и фуражке.
- Мисс Саммерс?
Джулия притянула Брэндона чуть ближе к себе.
- Да?
- Лайл, шофер мисс Бенедикт. Я должен сразу отвезти вас в имение, а багаж доставят позже.
Ему не более тридцати, решила Джулия, согласно кивая, и сложен, как футболист. А бедрами вихляет так, что скромная
форма кажется насмешкой.
Пока Лайл вел их через здание аэропорта, Брэндон глазел по сторонам, стараясь ничего не пропустить.
Автомобиль ждал у выхода. Только “автомобиль” - слишком жалкое слово для длиннющего сверкающего лимузина,
подумала Джулия.
- Здорово! - восхищенно произнес Брэндон. Мать и сын перемигнулись. В салоне пахло розами, кожей и духами. -
Телевизор, - шепнул Брэндон. - Вот парни удивятся, когда я им расскажу.
- Добро пожаловать в Голливуд, - сказала Джулия и, проигнорировав охлажденное шампанское, налила в бокалы пепси. -
Твое здоровье, приятель.
Всю дорогу Брэндон болтал о мелькающих за окном пальмах, и о скейтбордистах, и о будущей поездке в Диснейленд.
Когда лимузин въехал в Беверли-Хиллз, Брэндон уже решил, что станет шофером.
Скинув туфли, Джулия погрузила ступни в ковер с высоким ворсом и откинулась на спинку дивана. Назвать это сиденьем
язык не поворачивался.
Вскоре показалась высокая каменная стена с массивными чугунными воротами и каменной будкой рядом с ними. С тихим
жужжанием ворота величественно распахнулись, пропустили лимузин и снова закрылись. Щелкнули замки. Жизнь взаперти,
мелькнуло в голове у Джулии.
Правда, за воротами оказался рай. Рай Евы. Не прошло и нескольких часов, как Джулия с сыном покинули холодное
Восточное побережье, а здесь - зеленеющие деревья и цветущие кустарники. Пруд, усеянный глянцевыми листьями лилий.
Над ним затейливый мостик. На зеленую лужайку важно выступил павлин, и его самка заворковала, как влюбленная
женщина. Брэндон раскрыл рот от изумления.
Показался дом, и теперь Джулия потеряла дар речи. Ослепительно белый, как и лимузин, трехэтажный дворец в форме
буквы Е с тенистыми садами между тремя выступающими вперед крыльями казался женственным и неподвластным
времени, как и его хозяйка. Арочные окна и переходы смягчали архитектурные линии, не умаляя впечатления силы и
достоинства. Ажурные белые балкончики украшали верхние этажи. В ослепительном контрасте с белоснежными стенами
тянулись вверх по решеткам яркие цветы: алые, синие, лиловые, оранжевые.
Высокие каменные стены не пропускали сюда ни единого звука из внешнего мира. Ни шум моторов, ни визг шин не смели
нарушить тишину. Только пение птиц, чарующий шепот легкого ветерка, играющего с листьями, и журчание воды в фонтане.
И все это под сводом сказочно синего неба со словно нарисованными пушистыми облаками.
- Ваш багаж доставят в дом для гостей, мисс Саммерс, - сообщил Лайл. Все долгое путешествие он рассматривал гостью в
зеркале заднего вида, пытаясь придумать наилучший предлог, чтобы затащить ее в свою комнату над гаражом. - Мисс
Бенедикт просила привезти вас сразу сюда.
Джулия заметила алчный блеск глаз шофера, но не стала ни поощрять, ни порицать его. Взглянув на широкие мраморные
ступени, она сжала руку сына.
- Благодарю вас.
Ева отошла от окна. Она хотела увидеть их в этот первый момент. Ей это было просто необходимо. В реальности Джулия
оказалась более хрупкой, чем можно было предположить по фотографиям. Элегантный костюм и скромные украшения
говорили о безупречном вкусе. Прекрасная осанка.
И мальчик.., прелестный мальчик, так и пышущий энергией. Хорошо. Они оба прекрасно подойдут для ее цели.
Ева приблизилась к ночному столику. В ящике лежали таблетки, о которых знали только она и ее врач, и листок дешевой
бумаги с большими печатными буквами:
"НЕ БУДИ СПЯЩЕГО ПСА”.
Ева считала эту анонимку смехотворной. И стимулирующей. Книга еще не начата, а кое-кто уже струсил. И то, что угроза
могла исходить из разных источников, только делало игру более захватывающей.
"Игра по моим правилам, - подумала Ева. - Вся власть в моих руках, и давно пора использовать ее”.
Она налила в стакан воды из хрустального графина, проглотила лекарство, проклиная свою болезнь, затем убрала
таблетки и остановилась на секунду перед высоким зеркалом в серебряной раме. Не совершает ли она ошибку? Нет. Она не
привыкла менять однажды принятое решение, не передумает и сейчас.
Ева придирчиво оглядела свое отражение. Шелковый изумрудно-зеленый комбинезон очень льстит и лицу, и фигуре.
Только час назад она сама наложила макияж и сделала прическу. Золото сверкает в ушах, на шее, на пальцах...
Удостоверившись, что выглядит как и подобает звезде, Ева направилась вниз.

***

Толстая неприветливая домоправительница, назвавшаяся Треверс, провела Джулию и Брэндона в парадную гостиную и
сообщила, что скоро подаст чай, а пока они могут располагаться, как дома.
Джулия только удивилась про себя, что можно считать домом такой дворец. На девственно-белом фоне стен, ковра и
обивки яркими пятнами сверкали подушки и картины, цветы и фарфор. Высокий потолок украшен лепниной. Окна
зашторены тонким шелком.
Над всей этой роскошью царил огромный портрет, висевший над камином. Ева Бенедикт почти сорок лет назад во всем
блеске своей ослепительной красоты и могущества. Алый атлас словно соскальзывал с обнаженных плеч, драпируя
роскошное тело. Черные распущенные волосы струились по плечам. Ни единого украшения. Да она и не нуждалась в них.
- Кто это? - спросил Брэндон. - Королева?
- Да. - Джулия наклонилась и чмокнула сына в макушку. - Это Ева Бенедикт, и ее смело можно назвать королевой.
- Карлотта, - раздался за их спинами голос Евы. - Из “Завтра не наступит никогда”. Джулия обернулась:
- “Метро-Голдвин-Майер”, пятьдесят первый год. Ваш первый “Оскар”. Вы играли с Монтгомери Клифтом.
- Верно. - Глядя Джулии прямо в глаза, Ева пересекла гостиную и протянула руку:
- Добро пожаловать в Калифорнию, мисс Саммерс.
- Благодарю вас. - Крепко сжав ладонь Джулии, Ева продолжала изучать гостью. Зная, что первое впечатление -
решающее, Джулия в долгу не осталась. И увидела, что красота и излучаемая Евой сила только закалились со временем.
Прекрасно скрывая собственные мысли, Ева опустила взгляд на Брэндона.
- А вы, молодой человек, мистер Саммерс? Мальчик хихикнул и скосил глаза на мать.
- Пожалуй, но можете называть меня Брэндоном.
- Спасибо. - Ева подавила желание погладить его по голове. - А ты можешь звать меня.., мисс Би, за отсутствием
лучшего. Ах, Треверс, ты проворна, как всегда. - Она кивнула домоправительнице, вкатившей сервировочный столик. -
Пожалуйста, присаживайтесь. Я не задержу вас надолго. Уверена, что вы хотите поскорее устроиться. - Ева опустилась в
белое кресло с высокой спинкой, Джулия и мальчик уселись на диване. - Ужин в семь, но, поскольку в самолетах всегда
кормят отвратительно, я думаю, вы не откажетесь перекусить. - У Брэндона, не выказавшего энтузиазма при упоминании
чая, заблестели глаза, когда выяснилось, что “перекус” включает глазированные пирожные, крошечные сандвичи и лимонад.
- Вы очень добры... - начала Джулия.
- Скоро вы убедитесь, что я редко бываю добра. Не так ли, Треверс?
Треверс что-то пробормотала под нос и, расставив на журнальном столике почти прозрачные фарфоровые тарелочки,
гордо удалилась.
- Однако я постараюсь устроить вас как можно удобнее. Мне нужна хорошая работа.
- Я хорошо работаю в любых условиях, но высоко ценю ваше гостеприимство. - Джулия повернулась к Брэндону,
потянувшемуся за вторым пирожным:
- Одно.
- Можно два, если я съем два сандвича?
- Сначала сандвичи. - Ева заметила, как смягчилась улыбка Джулии, как потеплел ее взгляд, устремленный на сына.
Когда Джулия подняла глаза на Еву, ее улыбка снова была официально вежливой. - Надеюсь, вы не чувствуете себя
обязанной развлекать нас. Я понимаю, какой напряженный у вас график. Можете выбрать для бесед любое удобное для вас
время.
- Не терпится приняться за работу?
- Конечно.
"Итак, я не ошиблась”, - подумала Ева.
- Хорошо, мой секретарь будет предоставлять вам график на каждую следующую неделю.
- Мне необходимо утро понедельника, чтобы отвезти Брэндона в школу и взять напрокат автомобиль.
- В последнем нет необходимости. В гараже стоит полдюжины машин. Одна вам подойдет. Лайл, мой шофер, будет
возить мальчика в школу и обратно.
Брэндон вытаращил глаза.
- В этой большой белой машине? Ева рассмеялась.
- Нет, но мы проследим, чтобы иногда ты в ней катался. - Она заметила, что Брэндон снова смотрит на столик. - Когда-то
я жила с мальчиком примерно твоего возраста. Он обожал пирожные.
- А сейчас здесь есть дети?
- Нет. - Взгляд Евы в одну секунду стал холодным. Затем одним быстрым плавным движением она поднялась, давая
понять, что беседа закончена. - Если выйдете через веранду и пройдете по дорожке к бассейну, то дом для гостей будет
справа. Кто-нибудь из слуг может вас проводить.
Джулия тоже встала и положила ладонь на плечо Брэндона.
- Спасибо, мы найдем сами.
В дверях Ева остановилась и обернулась.
- Брэндон, на твоем месте я бы завернула в салфетку пару пирожных и захватила их с собой. Твой желудок еще настроен
на время Восточного побережья.

***

Ева оказалась права. Первый перелет Брэндона через всю страну совершенно сбил с толку его организм. К пяти часам
мальчик так проголодался, что пришлось приготовить ему легкий ужин, благо кухня была полна припасов. К шести, сбитый с
ног усталостью и волнениями, Брэндон задремал прямо перед телевизором. Джулия отнесла сына в спальню, где кто-то из
исполнительных слуг Евы уже распаковал их вещи.
Несмотря на книжки, новый конструктор и любимые игрушки, путешествовавшие вместе с Брэндоном, это была чужая
комната с чужой кроватью. Уложив сына, Джулия позвонила в главный дом и попросила Треверс извиниться перед
хозяйкой.
Она так устала, что подумала на мгновение, не броситься ли в постель, не приняв душа, однако огромная ванна-джакузи
оказалась слишком соблазнительной. И как бы ни ныло от усталости ее тело, мозг отказывался отключаться.
Двухэтажный дом для гостей был отделан с роскошью. Стены светлых пастельных тонов, оконные переплеты из
благородного некрашеного дерева. Красивая лестница, плавно изгибаясь, вела из холла наверх, создавая - вместе с открытой
верандой - впечатление простора, а цветные коврики на натертых дубовых полах - ощущение уюта.
Сколько же знаменитостей видели эти стены?
Лоуренс Оливье был другом Евы. Готовил ли великий актер чай в прелестной кухне с начищенными медными
кастрюлями? Возилась ли в этом английском садике Кэтрин Хепберн? Дремал ли на этом диване Генри Фонда? Сидел ли в
этом кресле Грегори Пек?
С самого детства Джулию завораживали актеры кино и театра. Преодолевая застенчивость, она участвовала в
прослушиваниях и добивалась ролей в школьных спектаклях. Решимость и целеустремленность питали ее мечты.., а потом
родился Брэндон. Став матерью в восемнадцать лет, пережив предательство и справившись со страхом и отчаянием, она
резко сменила курс. Ну что же. Некоторым приходится взрослеть рано и быстро.
Теперь она пишет об актерах и не жалеет, что сама никогда не станет актрисой. Как можно сожалеть, когда в соседней
комнате в полной безопасности спит ее ребенок!
Джулия уже собралась распустить стянутые в узел волосы, когда услышала стук. Она смущенно взглянула на свой
старенький махровый халат, затем пожала плечами. В настоящее время это ее дом, и она имеет право расслабиться.
Джулия открыла дверь и оказалась лицом к лицу с хорошенькой юной блондинкой с синими, как озеро, глазами и
жизнерадостной улыбкой. Девушка была в джинсах и футболке, в руках - охапка журналов.
- Привет. Я - Сесиль. Я работаю у мисс Бенедикт. Меня послали присмотреть за вашим сыном, пока вы будете ужинать.
Джулия удивленно приподняла брови.
- Очень мило, но я звонила в главный дом и передала, что не смогу прийти.
- Мисс Бенедикт сказала, что маленький мальчик - Брэндон, так? - устал. Я посижу с ним.
Джулия открыла было рот, чтобы отказаться, но Сесиль уже протискивалась в дверь.
- Правда, отличный дом? Обожаю убирать здесь и буду это делать, пока вы тут живете. Только дайте мне знать, если что-
нибудь понадобится.
Джулия не смогла сдержать улыбку. Девушка просто излучала энергию и энтузиазм.
- Все прекрасно. Но я действительно не могу оставить Брэндона в первую же ночь с незнакомым человеком.
- Не волнуйтесь. Я сижу с малышами с двенадцати лет. У меня два младших брата. Дастин, самый маленький, поздний
ребенок. Ему только десять, и он просто чудовище. - Сесиль улыбнулась Джулии, сверкнув ровными белыми зубами, точно
как в рекламе зубной пасты. - Со мной Брэндон в полной безопасности, мисс Саммерс. Если он проснется и захочет видеть
вас, мы позвоним. Вы же будете всего в двух минутах ходьбы отсюда.
Конечно, Брэндон проспит всю ночь, а бойкая блондинка - точно такая няня, какую она выбрала бы сама. И хватит
окружать сына чрезмерной заботой.
- Хорошо, Сесиль. Я переоденусь и спущусь через пару минут.
Когда пять минут спустя Джулия вернулась, Сесиль сидела на диване, листая модные журналы. Тихо жужжал телевизор.
Сесиль подняла глаза и оглядела Джулию с ног до головы.
- Не все могут носить такой насыщенный цвет, мисс Саммерс, а вам он очень идет. Я хочу стать модельером, поэтому
обращаю внимание на цвета, линии, ткани.
Джулия одернула красный жакет, который надела к черным вечерним брюкам. Этот костюм всегда придавал ей
уверенности.
- Спасибо. Мисс Бенедикт сказала, что ужин неофициальный.
- Идеально. Армани?
- У вас отличный глаз.
Сесиль откинула за спину длинные прямые волосы.
- Может, когда-нибудь вы будете носить Маккенну. Это моя фамилия. Хотя, вероятно, я остановлюсь на имени. Ну,
знаете, как Шер или Мадонна.
Джулия снова не смогла сдержать улыбку, но тут же озабоченно оглянулась на лестницу.
- Если Брэндон проснется...
- Мы прекрасно поладим, - уверила Сесиль. - А если он будет нервничать, я сразу же позвоню.
Брэндон не робок, твердила себе Джулия, и не привык цепляться за материнскую юбку. Если он и проснется, то не просто
смирится со своей новой няней, а придет в полный восторг. А самой Джулии предстоит работа, и самая трудная часть этой
работы - общение, так что чем скорее все начнется, тем лучше.
Прозрачные сумерки благоухали розами, жасмином и влажной после поливки зеленью. Поблескивал бассейн в форме
полумесяца. Интересно, можно ли гостям пользоваться бассейном? Если нет, Брэндон просто изведет ее, думала Джулия.
Она решила обогнуть дом и войти с парадного входа. Журчащий фонтан, ароматная живая изгородь, два автомобиля на
подъездной аллее: один - ярко-красный “Порше” последней модели, другой - прекрасно отреставрированный “Студебекер”
классического бежевого цвета, и оба означали большие деньги.
Треверс открыла дверь и, холодно кивнув, провела Джулию в салон.
Приглушенный свет, тихая музыка Дебюсси, огромный букет алых роз словно подхватывают и усиливают ароматы
вечернего сада, проникающие в раскрытые окна. Прекрасно спланированная сцена.
Джулия окинула взглядом собравшихся. Рыжеволосая красотка с пышным бюстом в крохотном черном платьице скучала
рядом с загорелым белокурым красавчиком, наверняка владельцем “Порше”. Элегантная блондинка с короткой стрижкой,
затянутая в голубой шелк, подавала Еве бокал шампанского. Сама хозяйка дома - в ярко-синем брючном костюме -
улыбалась мужчине, в котором Джулия мгновенно узнала Пола Уинтропа.
Очень похожий на знаменитого отца и просто обреченный на домогательства женщин, Пол оказался более мужественным,
чем на суперобложках своих книг.., и более доступным, и более опасным.
Из всех гостей только Пол Уинтроп был одет неформально: свободные брюки, легкий пиджак и кроссовки. Он улыбался,
поднося Еве зажигалку, но, когда повернулся к Джулии, улыбка его исчезла.
- Похоже, прибыла твоя последняя гостья, Ева.
- О, мисс Саммерс. - Шелестя шелками, Ева плавно пересекла комнату. - Как я понимаю, Сесиль все держит под
контролем.
- Да, она очаровательна.
- Она утомительна, но такова молодость. Что будете пить?
Джулия понимала, что один глоток алкоголя, и ее организм, измученный долгим перелетом, не выдержит.
- Просто минеральную воду.
- Нина, дорогая, - позвала Ева. - Среди нас появился трезвенник. Джулия, позвольте познакомить вас со всеми. Мой
племянник Дрейк Моррисон.
- Я сгораю от желания познакомиться с вами. Ведь именно вам предстоит раскопать все тайны Евы. - Моррисон пожал
руку Джулии и улыбнулся. Его ладонь была гладкой и теплой. Зеленые глаза - глаза Евы, только более кроткие. - Никто из ее
родственников не преуспел в этом.
- Потому что моих родственников это не касается. - Ева невозмутимо выдохнула струю дыма. - А это - как ваше имя,
милочка? Карла?
- Дарла, - поправила рыжеволосая красотка, надув губки. - Дарла Роуз.
- Прелестно. - Легкий сарказм, прозвучавший в голосе Евы, насторожил Джулию. Чуть больше иронии, и слово
прозвучало бы как оскорбление. - Наша Дарла - актриса-модель или будущая звезда. Такие завораживающие слова. Гораздо
приятнее, чем унизительное старлетка моей юности. А это Нина Соломен, моя правая и левая рука.
- Вьючный мул и мальчик для битья в одном лице, - поправила блондинка, протягивая Джулии бокал с минеральной
водой. При ближайшем рассмотрении она оказалась старше, чем на первый взгляд. Скорее ближе к пятидесяти, чем к сорока.
- Должна предупредить, мисс Саммерс, если вы собираетесь долго работать с мисс Би, одной минералкой не обойдетесь.
- Если мисс Саммерс выполнила домашнее задание, она уже знает, что я профессиональная стерва. А это - моя
единственная любовь. Пол Уинтроп, - промурлыкала Ева, погладив его руку. - Жаль, что я вышла замуж за отца, не
дождавшись сына.
- Все в твоих руках, дорогая. - Снова теплота в голосе для Евы и ледяной взгляд для Джулии. Пол даже не протянул ей
руку. - Так вы выполнили домашнее задание, мисс Саммерс?
- Да, но я никогда не спешу составить собственное мнение.
Пол поднес к губам бокал и стал следить за Джулией, мгновенно втянувшейся в общий непринужденный разговор.
Меньше ростом и лучше сложена, чем он представлял себе. И несмотря на яркость Дарлы и элегантность Нины, только она в
этой комнате могла соперничать красотой с Евой. Однако сдержанности Джулии Пол предпочел бы откровенную
саморекламу Дарлы. Любому мужчине достаточно одного взгляда на рыжеволосую красотку, чтобы понять: она не
поскупится, чтобы достичь своей цели. Мисс Саммерс - совсем другое дело, но ради Евы Пол решил выяснить о Джулии все.
Джулия никак не могла расслабиться. Не помог даже бокал вина, выпитый за ужином. Она пыталась убедить себя, что
ощущение враждебности - результат ее собственной мнительности. Дрейк из кожи вон лез, стараясь быть обаятельным.
Дарла перестала дуться и энергично поглощала фаршированную форель с канадским рисом. Ева пила шампанское, а Нина
тихо смеялась над замечанием Пола о каком-то их общем знакомом.
- Курт Драйфус? - вмешалась Ева, ухватив конец разговора. - Научись он держать ширинку застегнутой, лучше бы
справлялся с режиссурой. Если бы во время последнего проекта он не позволял исполнительнице главной роли так часто
прыгать на него, то добился бы от нее более приличной игры. На съемочной площадке.
- Даже если бы Курт был евнухом, то не добился бы от нее приличной игры, - заметил Пол. - На съемочной площадке.
- Теперь кругом одни сиськи и попки. - Ева с таким насмешливым любопытством взглянула на Дарлу, что Джулия
мысленно содрогнулась и понадеялась, что никогда не окажется под прицелом подобного взгляда. - Скажите мне, мисс
Саммерс, что вы думаете о современных молодых актрисах?
- Я бы сказала, что в любом поколении происходит одно и то же. Сливки поднимаются наверх. Вы поднялись.
- Если бы я сидела сложа руки, то до сих пор играла бы в низкопробных фильмах у второсортных режиссеров. Я зубами и
когтями пробивала себе путь наверх, а потом билась до крови, чтобы удержаться на вершине.
- Тогда остается один вопрос: стоила ли овчинка выделки?
Ева прищурилась, что не скрыло веселого блеска ее глаз.
- Вы чертовски правы.
- Если бы пришлось начать сначала, вы бы что-нибудь изменили?
- Нет. Ничего. - Ева глотнула шампанского. Зарождающаяся головная боль начинала бесить ее. - Если изменить что-то
одно, пришлось бы менять все.
Пол положил ладонь на руку Евы, но смотрел на Джулию, и - поскольку он даже не пытался замаскировать свои чувства -
Джулия поняла, где источник ощущаемой ею враждебности.
- Почему бы вам не отложить интервью до рабочих часов?
- Успокойся, Пол, - кротко сказала Ева и, смеясь, похлопала его по руке, затем повернулась к Джулии:
- Уверена, он боится, что я выболтаю его секреты вместе со своими.
- Моих ты не знаешь.
В смехе Евы проскользнуло раздражение.
- Мой милый мальчик, нет ни одного секрета, ни одной лжи, ни одного скандала, о которых я бы не знала. И я умею
ждать, пока секрет дозреет. - Ева снова отпила шампанского, словно празднуя личную победу. - Нина, на сколько
телефонных звонков от встревоженных знаменитостей ты ответила за последние две недели?
Нина вздохнула:
- На дюжины.
- Вот именно. - Довольная, Ева откинулась на спинку стула. В свете свечей ее глаза сверкали, как драгоценности в ушах и
на шее. - Дрейк, как мой представитель по связям с общественностью, что ты думаешь о моем проекте?
- Что ты наживешь себе кучу врагов. И заработаешь кучу денег.
- Пятьдесят лет я только этим и занималась. А вы, мисс Саммерс, что вы надеетесь получить?
- Хорошую книгу. - Джулия поймала презрительную усмешку Пола и оцепенела, но не отвела взгляда. Как здорово было
бы выплеснуть минералку ему на колени, но приходится соблюдать приличия. - Конечно, я привыкла к тому, что некоторые
свысока относятся к биографиям знаменитостей, но найдется не меньше людей, считающих детективный жанр пасынком
литературы.
Ева откинула голову и расхохоталась, Пол вонзил вилку в остатки своей форели. Его синие глаза потемнели, но вопрос
прозвучал вкрадчиво:
- И что же ваша работа для вас, мисс Саммерс?
- Развлечение, - без колебаний ответила она.
- Значит, эксплуатацию имени известной личности вы считаете развлечением?
Джулии уже не хотелось грызть ногти, ей захотелось засучить рукава и броситься в драку.
- Вы искажаете мои слова. Я не считаю авторизованную биографию эксплуатацией личности и думаю, что Сэндберг,
биограф Линкольна, согласился бы со мной.
- Так вы сравниваете себя с Сэндбергом?
- Вас сравнивали со Стейнбеком, - небрежно парировала Джулия, хотя еле сдерживала гнев. - Вы рассказываете историю,
основанную на воображении.., или лжи. Я - основанную на фактах и воспоминаниях. В результате плоды и ваших, и моих
трудов читают с удовольствием.
Нина выступила в роли миротворца:
- А как ваш мальчик? Мы надеялись познакомиться с ним сегодня.
- Он очень устал. - Джулия украдкой взглянула на свои часы. - Думаю, он проснется в четыре утра и удивится, что солнце
еще не встало.
- Ему десять? - продолжала Нина. - Для матери десятилетнего мальчика вы выглядите слишком юной.
Борясь с сонливостью, Джулия заставила себя досидеть до конца ужина, затем поблагодарила хозяйку и собралась
уходить. К ее величайшему неудовольствию, Пол настоял на том, чтобы проводить ее.
- Я знаю дорогу.
- В темноте легко заблудиться. - Пол взял ее под локоть. - Или вы заснете на ходу и свалитесь в бассейн.
Джулия автоматически отстранилась.
- Я прекрасно плаваю.
- Возможно, но хлорка погубит ваш наряд. - Пол вынул из кармана тонкую сигару и, заслонив ладонями огонек
зажигалки, прикурил. За вечер он успел кое-что понять в Джулии Саммерс. Например, она не желает делать своего ребенка
темой светской болтовни. - Вы могли сказать Еве, что устали так же, как ваш сын.
- Я в полном порядке. - Джулия подняла голову, изучая его лицо. - Вы не одобряете мое появление здесь, мистер
Уинтроп?
- Не одобряю. Но, в конце концов, это затея Евы, а не моя.
- Как бы вы ни относились ко мне, я надеюсь на интервью с вами.
- И вы всегда получаете то, что хотите?
- Нет, но я всегда так или иначе получаю то, что мне нужно. - Джулия остановилась у дверей гостевого дома. - Благодарю
вас.
Очень холодная. Очень сдержанная, подумал Пол. Он мог бы принять все это за чистую монету, если бы не заметил
обгрызенный ноготь большого пальца ее правой руки. Он умышленно придвинулся чуть ближе.
Джулия не отпрянула, но словно воздвигла между ними невидимую стену. Очень интересно! Она реагирует так на всех
мужчин или только на него? Однако в данный момент его больше волновало другое.
- Ева Бенедикт - человек, которым я дорожу больше всего на свете. - Его тихий голос прозвучал угрожающе. - Будьте
осторожны, мисс Саммерс. Будьте очень осторожны. Вряд ли вы хотите найти во мне врага.
Почувствовав, как вспотели ее ладони, Джулия пришла в ярость, но не подала виду.
- Похоже, уже нашла, мистер Уинтроп. И единственное, что могу пообещать вам, я буду точной и внимательной. Очень
внимательной. Спокойной ночи.

Глава 3

Уик-энд Джулия провела с сыном и, воспользовавшись теплой погодой, подарила ему обещанное путешествие в
Диснейленд, добавив в качестве премии экскурсию по киностудии “Юниверсал”.
Брэндон быстро приспособился к смене часовых поясов, гораздо быстрее, чем она, но, входя утром понедельника в здание
школы, они оба нервничали. После беседы с директором Брэндон, изо всех сил старавшийся держаться мужественно,
отправился в класс, а Джулия, заполнив множество бланков, пожала директору руку и, только добравшись до дома, дала себе
волю и разревелась.
В десять утра, смыв следы слез и подкрасившись, с диктофоном и блокнотом в портфеле, она звонила в колокольчик
парадной двери главного дома. Через пару секунд Треверс открыла дверь и недовольно хмыкнула.
- Мисс Бенедикт ждет вас в кабинете:
- С этими словами Треверс развернулась и направилась к лестнице, показывая дорогу.
Кабинет находился в центральном крыле дома. Вся его передняя стена представляла собой огромное окно, вдоль трех
других тянулись стеллажи, заполненные свидетельствами долгой карьеры Евы: статуэтками, почетными знаками,
фотографиями, афишами и памятными вещицами.
Джулия узнала белый кружевной веер из одного фильма; красные лодочки на шпильках, в них Ева играла певичку из
салуна в другом; тряпичную куклу, которую она прижимала к груди в роли матери, разыскивавшей пропавшее дитя.
Джулия также заметила, что кабинет - роскошно обставленный антикварной мебелью, с шелковыми обоями и ковром с
высоким мягким ворсом - далеко не так опрятен, как остальные помещения. На полу у письменного стола красного дерева, за
которым сидела Ева, громоздились сценарии и журналы. На столике начала восемнадцатого века - полупустая кофеварка.
Рядом с телефонным аппаратом - полная окурков пепельница.
- Пусть подавятся своим почетным приглашением, - прорычала Ева в трубку, жестом пригласив Джулию войти, и глубоко
затянулась сигаретой. - Плевать мне на хорошую рекламу, Дрейк. Я не полечу в захолустье на паршивый обед с бандой
проклятых республиканцев... Может, для кого-то столица нации, но для меня - захолустье. И я не голосовала за этого
простофилю. - Она сердито фыркнула, забарабанила сигаретой по трупикам остальных. - Найдешь выход. За это я тебе и
плачу. - Повесив трубку, Ева указала Джулии на кресло. - Политика - для идиотов и плохих актеров.
Джулия села и пристроила портфель рядом с креслом.
- Я могу процитировать вас? Ева улыбнулась:
- Вижу, вы готовы к работе. Я решила провести первый тайм в деловой обстановке.
- В любом месте, где вам удобно. - Джулия взглянула на гору сценариев. - Отвергнутые?
- В одной половине мне предлагают роль чьей-то бабушки, в другой хотят, чтобы я оголилась. - Ева пнула сценарии
ногой, и они обрушились на ковер лавиной несбывшихся грез. - Хороший сценарист стоит огромных денег.
- А хороший актер? Ева рассмеялась.
- Знает, как превратить булыжник в золото. - Увидев, что Джулия поставила на столик диктофон, Ева приподняла брови. -
Что подлежит оглашению, а что не подлежит, решать буду я.
- Естественно, - согласилась Джулия и мысленно добавила: “А я постараюсь добиться разрешения на все, что мне
понадобится”. - Я не обманываю доверие, мисс Бенедикт.
- Все обманывают рано или поздно. - Ева взмахнула узкой ладонью с длинными пальцами, украшенными единственным
огромным рубином. - Прежде чем раскрывать свои секреты, я хотела бы побольше узнать о вас.., не ту чепуху, что пишут в
подборках для печати. Ваши родители?
Более раздраженная отсрочкой, чем допросом, Джулия сложила руки на коленях.
- Они оба скончались.
- Братья, сестры?
- Я - единственный ребенок.
- И никогда не были замужем.
- Не была.
- Почему?
Несмотря на легкий укол боли, Джулия ответила ровно, спокойно:
- Не хотела.
- Я выходила замуж и разводилась четырежды и, исходя из собственного опыта, не могу рекламировать институт брака,
но мне кажется, что одной очень сложно воспитывать ребенка.
- В этом есть свои плюсы и минусы.
- Например?
Вопрос застал Джулию врасплох.
- Все решения зависят только от меня.
- Это плюс или минус?
Слабая улыбка тронула губы Джулии.
- И то и другое. - Она вынула из портфеля блокнот и карандаш. - Вы можете уделить мне сегодня только два часа, поэтому
я хотела бы начать работать. Естественно, я знаю о вашем прошлом то, что было опубликовано. Вы родились в Омахе,
второй из трех детей. Ваш отец был торговцем.
- Коммивояжером, - уточнила Ева, когда Джулия включила диктофон. - Я всегда подозревала, что по центральным
равнинам разбросаны мои сводные братья и сестры, и действительно, ко мне много раз обращались люди, претендующие на
родство и надеющиеся на подаяние.
- Как вы к этому относитесь?
- Это была проблема моего отца, не моя. Случайность появления на свет не дает права на незаработанное. - Ева переплела
пальцы, откинулась на спинку стула. - Я собственными силами добилась успеха. Думаете, кто-нибудь из этих людей
вспомнил бы о Бетти Беренски из Омахи? Ева Бенедикт - совсем другая песня. Я оставила позади Бетти и кукурузные поля,
когда мне было восемнадцать лет, и с тех пор не оглядывалась. Я не верю в жизнь прошлым.
Достойная философия. Джулия с удовольствием почувствовала волнение, всегда сопровождавшее зарождение близости -
залог успеха ее работы.
- Расскажите мне о вашей семье. В какой атмосфере росла Бетти?
Ева расхохоталась:
- О, моя старшая сестра придет в ужас, когда прочитает, что я назвала нашего отца бабником. Но от правды никуда не
денешься. Папочка регулярно удирал из дома продавать сковородки и кастрюли, но всегда возвращался, и неизменно с
подарками для своих дочурок: шоколадками, носовыми платками или лентами. Он был крупный красивый мужчина,
румяный, усатый, черноволосый. Мы его обожали. Но мы прекрасно обходились без него пять дней в неделю.
Ева выдернула из пачки новую сигарету и прикурила.
- По субботам мы стирали его белье. От его рубашек несло духами, но именно по субботам моя мать начисто теряла
обоняние. Никогда я не слышала от нее ни единой жалобы. Она не была трусихой, просто молчала, смирившись с
неверностью мужа. Мне кажется, она знала, что любит он только ее. Когда она умерла, совершенно неожиданно - мне было
шестнадцать, - отец никак не мог утешиться. Он оплакивал ее пять лет.., до самой своей смерти. - Ева умолкла, подалась
вперед. - Что вы там пишете?
- Наблюдения. Впечатления.
- И что вы увидели?
- Что вы любили отца и были в нем разочарованы.
- А если я скажу, что это бред собачий? Джулия постучала карандашом по блокноту. Да, взаимопонимание необходимо. И
баланс сил. Иначе ничего не получится.
- Тогда мы обе зря теряем время.
После недолгого молчания Ева потянулась к телефону.
- Я закажу еще кофе.
К тому времени, как Ева закончила инструктаж кухонного персонала, Джулия решила держаться подальше от семейной
темы, пока они не познакомятся получше.
- Вам было восемнадцать, когда вы впервые приехали в Голливуд. Совсем одна. Прямо с фермы, можно сказать. Мне
интересно, что чувствовала юная девушка из Омахи, когда вышла из автобуса в Лос-Анджелесе?
- Волнение, любопытство.
- И никакого страха?
- Я была слишком молода, чтобы бояться. Слишком нахальна, чтобы думать о неудачах. - Ева встала и зашагала взад-
вперед по кабинету. - Шла война, наших парней отправляли на кораблях в Европу, где они сражались и погибали. У меня
был кузен, чудесный парень. Он вступил в военный флот.., и вернулся в гробу. Его похоронили в июне. В июле я собрала
вещи. Я вдруг поняла, что жизнь может быть очень короткой и очень жестокой. Я не хотела больше терять ни секунды.
Треверс внесла кофе.
- Поставь там. - Ева указала на низкий столик перед Джулией. - Девочка нальет.
Джулия налила. Ева взяла чашку с крепким черным кофе.
- Я была наивной, но отнюдь не глупой. Я сознавала, что придется приносить жертвы, терпеть лишения, одиночество. Вы
понимаете?
Джулия вспомнила, как - восемнадцатилетней - лежала на больничной койке, прижимая к себе крохотного беспомощного
младенца.
- Да, я понимаю.
- Я вышла из автобуса с тридцатью пятью долларами в кармане, но голодать не собиралась. Мой альбом был набит
фотографиями и газетными вырезками.
- Вы работали манекенщицей?
- Да, и немного играла в театре. В те дни киностудии рассылали “разведчиков талантов”, но это делалось в основном ради
рекламы. Я прекрасно понимала, что скорее наступят заморозки в аду, чем такой “разведчик” найдет меня в Омахе... Итак, я
приехала в Голливуд, поступила официанткой в дешевую закусочную, пару раз снялась в массовке на студии “Уорнер
бразерс”. Главный фокус заключался в том, чтобы тебя видели: на съемочной площадке, в буфете киностудии, где угодно. Я
стала добровольной помощницей в солдатском клубе “Голливуд кэнтин”. Не бескорыстно и не с мыслями о добрых делах, а
чтобы общаться с кинозвездами. Я думала только о себе. Вы считаете это бессердечием, мисс Саммерс?
Джулия не верила, что ее мнение может иметь какое-то значение, но тщательно обдумала ответ.
- Нет. Я скорее считаю это практицизмом.
- Пожалуй. Честолюбие требует практичности. У меня кружилась голова, когда я смотрела, как Бетт Дэвис разливает
кофе, а Рита Хейворт подает сандвичи. И я была частью всего этого.., и там я встретила Чарли Грея.

***

Прокуренное помещение было пропитано запахами черного кофе, духов и лосьонов после бритья. Оркестр знаменитого
Харри Джеймса наяривал джаз, заглушая разговоры и смех. После полной смены в закусочной и долгих часов преследования
рекламных агентов ноги Евы в тесных неновых туфлях, купленных по случаю, молили об отдыхе, но она делала все
возможное, чтобы усталость не читалась на ее лице. Никогда не знаешь, кто из великих случайно заметит тебя, а Ева была
абсолютно уверена, что, как только ее заметят, начнется ее восхождение к вершине.
Музыканты заиграли что-то сентиментальное, мужчины в солдатских кителях и дамы в вечерних платьях слились в
томительных объятиях.
Мечтая о передышке, Ева с улыбкой налила кофе еще одному юному солдату...
- Уже неделю я вижу вас здесь каждый вечер. Ева подняла глаза. Высокий узкоплечий мужчина в сером костюме из
шерстяной фланели. Зачесанные назад светлые волосы открывают худое лицо. Большие карие глаза печальны, как у бассета.
Ева узнала его и улыбнулась еще ослепительнее. Он не был суперзвездой - Чарли Грей неизменно играл приятелей
главных героев, - но его имя было известно. И он заметил ее.
- Все мы стараемся внести свой вклад в победу, мистер Грей. - Ева изящно откинула с лица длинные черные волосы. -
Кофе?
- Пожалуйста. - Он облокотился о стойку бара, вынул пачку “Лаки страйк”, закурил. - И хотелось бы поболтать с самой
хорошенькой девушкой в клубе.
Ева не покраснела. Она могла покраснеть, если бы захотела, но решила сыграть роль умудренной опытом женщины.
- Мисс Хейворт на кухне.
- Мне нравятся брюнетки.
- Ваша первая жена была блондинкой. Чарли ухмыльнулся:
- И вторая тоже. Вот почему мне нравятся брюнетки. Как вас зовут, красотка?
Она уже выбрала имя. Взвешенно, тщательно.
- Ева Бенедикт.
Он решил, что раскусил ее. Юная, восторженная, ожидающая своего шанса.
- И вы хотите сниматься в кино.
- Нет. - Глядя ему прямо в глаза, Ева вынула из его пальцев сигарету, затянулась, выдохнула дым и вернула ему. - Я буду
сниматься в кино.
То, как она это сказала, то, как она выглядела, когда сказала это, заставило его изменить первоначальное мнение.
Заинтригованный, он поднес сигарету к губам и ощутил еле заметный ее вкус.
- Как давно вы в городе?
- Пять месяцев, две недели и три дня. А вы?
- Чертовски давно. - Его всегда привлекали бойкие на язык, опасные на вид женщины. Он внимательнее взглянул на нее,
и от одного взгляда на тело, туго обтянутое скромным синим костюмом, его кровь вскипела, а когда он увидел в ее глазах
веселое понимание, то понял, что хочет ее. - Потанцуем?
- Я должна разливать кофе еще час.
- Я подожду.
Грей отошел, а Ева целый час волновалась; не переиграла ли она или недоиграла. Она вспоминала каждое слово, каждый
жест. Весь этот час она разливала кофе, флиртовала с юными рядовыми и ослепительно улыбалась, хотя нервы ее были
натянуты как струны. Когда смена закончилась, Ева с нарочитой беспечностью вышла из-за стойки.
- Ну и походочка! - воскликнул тут же оказавшийся рядом Чарли, и Ева вздохнула с облегчением.
Они вышли на танцплощадку, его руки скользнули на ее талию и оставались там почти час.
- Откуда вы? - прошептал Чарли.
- Ниоткуда. Я родилась пять месяцев, две недели и три дня тому назад.
Он засмеялся, потерся щекой о ее волосы.
- Не усугубляйте. Вы и так слишком молоды для меня. - Боже, ему казалось, что он обнимает саму чувственность..,
жаркую, трепещущую чувственность. - Здесь очень жарко.
- Я люблю жару. - Ева откинула голову и испытала на Чарли новую тщательно отработанную улыбку: губы чуть
раскрыты, ленивый взгляд из-под полуприкрытых век. - Но если хотите проветриться, мы можем прокатиться.
Он вел машину быстро и чуть рискованно, иногда отвинчивал крышечку серебряной фляжки с бурбоном и прикладывался
к ней. Ева со смехом отказывалась и потихоньку позволяла ему выуживать из нее информацию - только ту, что считала
необходимой... Она еще не нашла агента, но участвовала в массовке в “Тернистом пути”... Большую часть зарабатываемых
денег она тратит на уроки актерского мастерства. Это инвестиции в ее будущее. Она хочет работать профессионально... Она
станет звездой...
Ева расспрашивала его о работе - не о ярких звездах, с которыми он снимался, а о нем самом. Чарли выпил достаточно,
чтобы клюнуть на лесть, и в нем проснулось желание защищать ее. А когда подъехали к ее пансиону, он уже был безумно
влюблен.
- Детка, ты же как овечка в лесу. Тут полно волков, которым не терпится откусить кусочек. Ева откинула голову на спинку
сиденья.
- Никто меня не укусит.., пока я не позволю. - Когда Чарли нагнулся поцеловать ее, она уклонилась, как только его губы
скользнули по ее губам, и открыла дверцу. - Спасибо, что подвезли. - Пригладив волосы, она подошла к парадной двери
обветшалого серого строения и улыбнулась через плечо. - Пока, Чарли.
Цветы доставили на следующий день - дюжину красных роз, над которыми ворковали все обитательницы пансиона.
Расставляя розы в одолженной вазе, Ева думала о них не как о цветах, а как о своем первом триумфе.
Чарли водил ее на приемы. Ева меняла свои продуктовые талоны на ткани, шила платья, считая это также вложением
капитала, и старалась, чтобы платья были чуть-чуть маловаты. Она не видела ничего дурного в том, чтобы использовать для
достижения цели свое тело. В конце концов, это ее собственное тело.
Огромные дома, армии слуг, шикарные женщины в мехах и шелках; как и роскошные рестораны, не внушали ей
благоговейного трепета. И очень быстро выяснилось, что в дамских комнатах можно узнать многое: на какую роль ищут
исполнителя, кто с кем спит, кто из актрис в простое и почему. Ева слушала, смотрела, запоминала.
Когда впервые увидела в газете свою фотографию, где она была запечатлена вместе с Чарли, то провела целый час,
критикуя свои осанку, прическу, выражение лица.
Ева ничего не просила у Чарли Грея и держала его на почтительном расстоянии, что давалось им обоим со все большим
трудом. Она знала, что, стоит ей только намекнуть о кинопробах, он тут же поможет. И она знала, что он хочет с ней спать.
Да, ей нужны были пробы, да, она хотела спать с ним, но она прекрасно сознавала, как важно выбрать подходящий момент.
Накануне Рождества Чарли устраивал прием в своем большом особняке в Беверли-Хиллз. По его просьбе Ева приехала
пораньше. Красный атлас стоил ей недельного пайка, но она не жалела. Платье с глубоким декольте обтягивало ее, как
вторая кожа. Она даже осмелилась сделать с одной стороны высокий разрез и - более того - заколоть его сверху булавкой с
искусственными бриллиантами, привлекая взгляды.
- Ты великолепна. - Чарли, встретивший ее в холле, коснулся пальцами ее обнаженных рук. - У тебя нет накидки?
Ее финансы не позволяли такой роскоши.
- У меня горячая кровь, - ответила она и протянула ему маленький пакет, перевязанный ярко-красной лентой с бантом. -
Счастливого Рождества.
Внутри был тоненький зачитанный томик стихов Байрона. Впервые за все время их знакомства Ева почувствовала себя
глупо и неуверенно.
- Я хотела подарить тебе что-то свое, - объяснила она и стала неловко копаться в сумочке в поисках сигарет. - Я понимаю,
это мелочь, но...
Чарли взял ее дрожащие руки в свои.
- Это очень много. - Невыразимо тронутый, он провел пальцами по ее щеке. - Впервые ты подарила мне частичку себя. -
Когда их губы соприкоснулись, она почувствовала его желание и, позволив себе поплыть по течению, обняла его. Раньше ее
целовали только мальчишки. Сейчас ее целовал мужчина, опытный и изголодавшийся. Его пальцы скользили по атласу,
распаляя кожу.
О, да, думала Ева, она тоже его хочет. Подходящий момент или нет, но их обоюдное желание достигло предела... Она
осторожно отстранилась и, выдавив улыбку, сказала:
- В праздники я становлюсь сентиментальной. Ева хотела лишь стереть губную помаду с его рта, но он схватил ее за
запястье, прижался губами к ладони.
- Пойдем со мной наверх.
Ее сердце дрогнуло, чего она совсем не ожидала.
- Не настолько сентиментальной. - Она с трудом совладала со своими чувствами. - Твои гости явятся с минуты на минуту.
- К черту гостей.
Ева рассмеялась, взяла его под руку.
- Полно, Чарли. Я понимаю, ты хочешь меня трахнуть, но сейчас нальешь мне шампанского.
- А потом?
- Существует только “сейчас”, Чарли. Наслаждайся моментом.
Ева проскользнула в гостиную, где сверкала фонариками и цветными шарами огромная елка. Простая мебель, глубокие,
удобные кресла. В огромном камине гудит огонь, с другой стороны - длинный бар красного дерева. Очень мужская комната,
и за одно это Ева влюбилась в нее. Она села на высокий кожаный табурет, вынула сигарету.
- Бармен, дама хочет выпить. - Пока Чарли открывал бутылку и разливал по бокалам шампанское, Ева изучала его. Почти
красивый в смокинге, Чарли Грей все же не был ни Гейблом, ни Грантом. - Ты - хороший человек, Чарли. - Ева подняла
бокал. - За тебя, за моего первого настоящего друга в бизнесе.
- За настоящий момент, - сказал он, поднимая свой бокал. - И за то, как мы им воспользуемся. - Он вышел из-за стойки,
взял из-под елки подарок и протянул ей. - Не так интимно, как Байрон, но когда я это увидел, то сразу подумал о тебе.
Отложив сигарету, Ева открыла футляр. На черном бархате ослепительно сияло бриллиантовое колье с огромным
кровавым рубином в центре. Бриллианты - в форме звезд, рубин - как слеза.
- О боже, Чарли.
- Только не говори, что я не должен был... Ева замотала головой:
- Я никогда не стала бы лепетать банальности. - Но слезы подступили к ее глазам, к горлу поднялся комок. - Я хотела
сказать, что у тебя изумительный вкус. Черт, я не могу придумать ничего умного. Оно потрясающее.
- Как и ты, Ева. Когда стремишься к звездам, проливаешь и кровь, и слезы. Не забывай об этом. - Он надел колье на ее
шею и застегнул. - Некоторые женщины рождены для бриллиантов.
- Я знала, чувствовала, что я такая. Теперь я сделаю кое-что очень банальное. - Смеясь, Ева достала из сумочки
пудреницу и изучила колье в маленьком квадратном зеркальце. - Боже мой, оно прекрасно. - Она повернулась на табурете,
чтобы поцеловать Чарли. - Я чувствую себя королевой.
- Я хочу, чтобы ты была счастлива. - Чарли обхватил ладонями ее лицо. - Я люблю тебя, Ева. - Он увидел, как
мелькнувшее в ее глазах удивление быстро сменилось печалью, и, выругавшись про себя, уронил руки. - У меня есть для
тебя кое-что еще.
- Еще? - Ева попыталась произнести это как можно беспечнее. Она знала, что он хочет ее, что она ему очень нравится. Но
любовь? Она не хотела, чтобы Чарли любил ее, потому что не могла ответить на его любовь. Более того, не хотела даже
пытаться. Ее рука дрожала, когда она взяла свой бокал. - Очень трудно будет превзойти колье.
- Если я знаю тебя так хорошо, как думаю, этот подарок будет гораздо ценнее. - Из нагрудного кармана он вынул
листочек бумаги и положил на стойку рядом с ней.
- “Двенадцатое января, десять утра. Пятнадцатый павильон”, - озадаченно прочитала Ева. - Что это? Ключ к спрятанному
сокровищу?
- Твоя кинопроба.
Ее щеки побледнели, глаза потемнели, губы задрожали. Она пыталась заговорить и не могла, только качала головой.
Прекрасно понимая ее, Чарли улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз.
- Да, как я и думал, для тебя это гораздо важнее бриллиантов.
И он уже понимал, что, получив свой шанс, она скоро будет недосягаема для него.
Ева очень осторожно сложила листок и убрала его в сумочку.
- Спасибо, Чарли. Я никогда этого не забуду.

***

- В ту ночь я осталась с ним, - тихо сказала Ева. Ее голос прозвучал хрипло, но в глазах не блеснуло ни слезинки. Теперь
она проливала слезы только по приказу режиссера. - Он был нежен, невыразимо нежен и ошеломлен, когда обнаружил, что
он у меня первый. Женщина никогда не забывает своего первого мужчину. Я не сняла колье. - Она засмеялась, отпила кофе. -
Потом мы снова пили шампанское и снова занимались любовью. Я хотела бы думать, что дала ему в ту ночь больше, чем
секс. В ту ночь и другие в те несколько недель, что мы были любовниками. Ему было тридцать два. Он честно сказал мне,
хотя агенты скостили ему четыре года. Чарли Грей никогда мне не лгал. - Вздохнув, Ева отставила чашку, посмотрела на
свои руки. - Он сам натаскивал меня к кинопробам. Он был прекрасным актером, недооцененным в свое время. Через два
месяца у меня была роль в его следующем фильме.
Молчание затягивалось, и Джулия отложила уже не нужный блокнот. Что-то произошло в это утро, что-то, чего она
никогда не забудет.
- ..“Отчаяние” с Майклом Торрентом. Вы играли страстную злодейку, соблазнившую и предавшую молодого наивного
адвоката, которого играл Торрент. Один из самых эротичных моментов в кино всех времен тот, когда вы вошли в его
кабинет, сели на его письменный стол и стянули с него галстук.
- У меня было восемнадцать минут экранного времени, и я выжала из них все возможное. Мне велели сыграть
сексуальность, и я утопила их в сексуальности. Тот фильм не стал сенсацией - его иногда показывают по кабельному в три
часа ночи, - однако я получила роль следующей шлюхи. Я стала секс-символом Голливуда и заработала студии кучу денег,
потому что сама сидела на жалком контракте. Но я ни о чем не жалею. Я многое вынесла из того первого фильма.
- Включая мужа.
- Ах да, моя первая ошибка. - Ева пожала плечами, улыбнулась. - Господи, Майкл был безумно красив, но глуп, как
пробка. В постели все было великолепно, но только попытаешься поговорить - дерьмо! - Она забарабанила пальцами по
столу. - Чарли гораздо талантливее как актер, но у Майкла были лицо и фигура. До сих пор злюсь, что поверила, будто это
ничтожество имел что-то общее с мужчинами, которых он играл.
- А Чарли Грей... - Джулия пристально следила за выражением лица Евы, - покончил с собой.
- У него были финансовые проблемы, карьера застопорилась, он застрелился в тот день, когда я вышла замуж за Майкла
Торрента. Трудно поверить в случайное совпадение. - Ева спокойно встретила взгляд Джулии, в ее голосе не было никаких
эмоций. - Сожалею ли я? Да. Чарли был один на миллионы, и я любила его. Не так, как он любил меня, но любила. Виню ли
я себя? Нет. Мы сделали свой выбор. Чарли и я. Уцелевшие живут со своими ошибками. Не так ли, Джулия?

Глава 4

Да, живут, думала Джулия, сидя за стеклянным столиком на веранде гостевого дома. Выживают и платят за свой выбор.
Какую цену заплатила Ева?
Джулия дважды обвела имя Чарли Грея. Надо поговорить с людьми, которые знали его и по-иному смотрели на его
отношения с Евой. Джулия отхлебнула холодного сока и начала записывать.
Конечно, у нее есть недостатки. Эгоизм уживается со щедростью. Доброта соседствует с пренебрежением к чувствам
других. Ева бывает резкой, холодной, черствой, грубой... Недостатки только делают эту женщину такой же притягательной и
человечной, как ее героини. Ее талант, красота и незаурядный ум восхищают. Сила ее личности поразительна. Она сквозит в
ее глазах, в ее голосе, в каждом ее движении. Похоже, жизнь для нее - сложная роль, которую она играет ярко и талантливо,
не признавая никаких режиссеров. Она берет на себя ответственность за все промахи и испорченные сцены.
- А вы не теряете время зря.
Джулия вздрогнула и быстро оглянулась. Она не слышала приближения Пола, понятия не имела, как давно он читает
через ее плечо, но демонстративно перевернула блокнот.
- Скажите мне, мистер Уинтроп, что бы вы сделали с тем, кто без разрешения читает вашу работу?
Пол улыбнулся и непринужденно уселся напротив нее.
- Переломал бы его пронырливые пальчики, но ведь я знаменит своим скверным характером. - Он схватил ее стакан и
отхлебнул сока. - А что сделали бы вы?
- Многие считают меня кроткой и очень часто ошибаются. - Джулии было неприятно присутствие Пола. Он прервал ее
работу, нарушил ее уединение. И она не собиралась принимать гостей. Шорты, вылинявшая футболка, босые ноги, небрежно
стянутые в конский хвост волосы. Тщательно созданный образ полетел ко всем чертям. Джулия многозначительно взглянула
на стакан, который Пол снова поднес к губам. - Налить вам сока?
- Нет, меня устраивает этот. - Пола забавляло, что ее так легко смутить. - Вы провели первое интервью с Евой?
- Вчера.
Пол достал сигару, давая понять, что намеревается устроиться надолго. Джулия обратила внимание на его широкие
ладони с длинными пальцами. Чтобы легче было подносить ко рту серебряную ложку, с которой он родился?
- Я, конечно, не сижу в офисе, уткнувшись носом в компьютер, но я работаю.
- Да, понимаю. - Пол мило улыбнулся. Намеками ей от него не избавиться. - Не хотите поделиться своими
впечатлениями?
- Не хочу.
Совершенно не обескураженный. Пол закурил, закинул руку за спинку стула.
- Для человека, заинтересованного в моем сотрудничестве, вы не слишком-то дружелюбны.
- Для человека, не одобряющего мою профессию, вы слишком напористы.
- Не профессию. - Вытянув длинные ноги, Пол удобно скрестил их в лодыжках, затянулся сигарой и медленно выдохнул.
Аромат сигарного дыма повис в воздухе, словно обвивая благоухание цветов.., как сильная рука мужчины - неподдающуюся
женщину. - Я не одобряю только ваш текущий проект. У меня личный интерес.
Все дело в его глазах, поняла вдруг Джулия, в его главном оружии.., и даже не в их цвете, хотя многие женщины
наверняка вздыхают по этой бездонной синеве. Взгляд охотника, пронизывающий жертву.
- Если боитесь, что я напишу что-то нелестное о вас, успокойтесь. Вы вряд ли займете в биографии Евы больше пары
абзацев.
Отличный удар по самомнению, и Пол оценил его по достоинству.
- Скажите мне, Джил, это я или мужчины вообще? Уменьшительное имя сбило ее с толку не меньше, чем вопрос.
- Не понимаю, о чем вы.
- Уверен, что понимаете. - Его улыбка стала более дружелюбной, но взгляд остался вызывающим. - Я еще не вытащил из
тела все острые стрелы, что вы выпустили в меня в первый раз.
Чем больше Пол расслаблялся, тем более напряженной становилась Джулия, однако самоуверенные мужчины всегда
заставляли ее вспоминать о чувстве собственного достоинства.
Пол откинулся на спинку стула, внимательно изучая ее. Нет, он еще не раскусил Джулию Саммерс, но обязательно
раскусит.
Когда Пол поднялся и бросил окурок сигары в ведро с песком, Джулия нахмурилась. Очень опасное тело... Умная
женщина должна обуздывать свое воображение, а Джулия считала себя умной женщиной.
- Нам придется заключить перемирие, Джил.
- Зачем? Поскольку мы оба люди занятые, то вряд ли будем встречаться настолько часто, что потребуются белые флаги.
- Ошибаетесь. - Пол вернулся к столику, но не сел, а остановился рядом с ней, зацепив карманы брюк большими
пальцами. - Я буду приглядывать за вами в интересах Евы. И, пожалуй, в своих собственных.
- Если это попытка заигрывания...
- Такой вы мне больше нравитесь, - прервал Пол. - Босоногая, взвинченная. Женщина, с которой я познакомился за
ужином, внушала любопытство и страх.
Джулия чувствовала его сексапильность, к которой считала себя невосприимчивой, и попыталась успокоиться: вполне
возможно испытывать сексуальное влечение к мужчине, который тебе несимпатичен.., и так же возможно сопротивляться
этому влечению.
- Я - та же самая, только без туфель.
- Вовсе нет. - Пол снова уселся, оперся локтями о стол, положил подбородок на сложенные ладони. - Не кажется ли вам,
что просыпаться каждое утро одним и тем же человеком - тоска смертная?
Такие вопросы Джулия любила - открывались возможности пофилософствовать, но она не сомневалась, что в данный
момент и с этим мужчиной философствования заведут ее в опасную трясину. Она перелистала свой блокнот, нашла чистую
страницу.
- Раз уж вы здесь и явно настроены поболтать, может быть, дадите мне интервью?
- Нет. Подождем. Посмотрим, как пойдут дела. - Пол просто наслаждался собственным упрямством.
- Какие дела?
Пол улыбнулся загадочно:
- Всякие, Джил.
Хлопнула дверь, раздался крик.
- Мой сын. - Джулия поспешно собрала свои бумаги и встала. - Извините, я должна...
Но Брэндон - в оранжевой бейсболке козырьком назад, мешковатых джинсах, исцарапанных кроссовках, футболке с
Микки Маусом на груди и с улыбкой во весь рот на чумазом лице - уже выбежал на веранду.
- Я забросил два мяча!
- Мой герой!
Она снова изменилась, отметил Пол. Любовь в глазах и в улыбке, в том, как она обвила рукой плечи сына и притянула его
к себе. Словно говорит: он - мой.
- Брэндон - это мистер Уинтроп. Брэндон снова ухмыльнулся, продемонстрировав щель на месте двух передних зубов.
- Привет.
- Кем ты играл?
Глаза мальчика вспыхнули.
- Принимающим. Я не очень высокий, зато быстрый.
- У меня дома есть кольцо. Загляни как-нибудь. Поучишь меня играть.
- Да? - Брэндон чуть не запрыгал от нетерпения и поднял глаза на мать. - Можно?
- Посмотрим.
- Это тебе. - Брэндон вынул из кармана конверт и повернулся к Полу:
- Вы когда-нибудь видели вживую “Лейкерс”?
- Конечно, - Пол кивнул.
Оставив мужчин обсуждать тонкости баскетбола, Джулия прошла на кухню, насыпала льда в стакан, налила сока.
Несмотря на раздражение, сделала то же самое для Пола, поставила на поднос тарелку с домашним печеньем. Она не стала
бы этого делать, но не хотела подавать сыну плохой пример.
И тут она вспомнила о брошенном на стол конверте. Ее имя было написано большими печатными буквами. Странно. Она
думала, что это записка от учительницы Брэндона. Нахмурившись, Джулия надорвала конверт, вынула листок, прочитала
короткую фразу и почувствовала, как кровь отхлынула от лица.
"ЛЮБОПЫТСТВО ДО ДОБРА НЕ ДОВОДИТ”.
Глупость. Джулия перечитала слова, убеждая себя, что это просто глупость, но листок бумаги дрожал в ее руке. Кто мог
послать ей такую записку и зачем? Это предупреждение или угроза? Она сунула листок в карман. Откуда этот страх? Чего
она испугалась?
Дав себе время успокоиться, Джулия подняла поднос и вышла на веранду. Пол потчевал Брэндона деталями какого-то
матча “Лейкерсов”!
Пол поднял глаза, и его улыбка растаяла, как только он увидел лицо Джулии.
- Проблема?
- Нет. Только два печенья, приятель, - предупредила Джулия, когда Брэндон бросился к тарелке.
- Мистер Уинтроп был на многих матчах, - с радостью сообщил Брэндон, запихивая в рот первое печенье. - И он знаком с
Ларри Бердом.
- Прекрасно!
- Она не знает, кто это, - прошептал Брэндон Полу и подмигнул как мужчина мужчине. - Ее больше интересуют девчачьи
штучки.
Джулия подождала, пока сын допил сок.
- А теперь марш за уроки!
- Ладно. - Брэндон понимал, что если дотянет с уроками до ужина, то не успеет посмотреть телевизор. - До свидания,
мистер Уинтроп.
- До свидания. - Когда хлопнула затянутая москитной сеткой дверь, Пол взглянул на Джулию. - Отличный парень.
- Да. Простите, но я должна пойти к нему.
- Подождите минуточку. - Пол поднялся. - Джулия, что случилось?
- Я вас не понимаю.
Он поднял ее подбородок двумя пальцами, теплыми, крепкими, с чуть шершавыми подушечками.
- У некоторых людей все, что они чувствуют, отражается в глазах. Вы напуганы. В чем дело?
Ей очень хотелось рассказать ему, поделиться, и это ей совсем не понравилось. Больше десяти лет она прекрасно
справлялась со своими проблемами сама.
- В делении столбиком. Оно пугает меня до смерти. Пол опустил руку.
- Ладно. На данном этапе у вас действительно нет причин доверять мне. Позвоните, и мы договоримся об интервью.
- Обязательно.
Когда Пол направился к главному дому, Джулия опустилась на стул. Ей не нужна помощь - ни от него, ни от кого-либо
другого. Зависимость от других людей - ошибка, которую она никогда больше