ПАУТИНА

Саймон ГАНДОЛЬФИ


Глава 1

Двадцатиметровая парусно-моторная яхта "Красотка" была спроектирована Чарльзом Николсоном и построена из
тикового дерева на наборе дубовых брусьев в доках Мак-Грюэра в Клайде. Это быстроходное судно с длинным кормовым
подзором и острыми носовыми обводами заказал в 1931 году преуспевающий фабрикант из Глазго - владелец завода по
производству тяжелых машин. Он оснастил его и подготовил к спуску на воду. В те времена набрать матросов было очень
легко, им платили мизерную плату, так что можно было не беспокоиться о том, во что обойдется содержание экипажа.
Чтобы как-то оправдать непомерно высокую стоимость общего содержания судна, торговые агенты в 1982 году, когда
оно в последний раз было выставлено на продажу, писали о нем, что это "классическая яхта джентльмена". Покупатель и
нынешний владелец застраховал ее тогда в компании Ллойда. Может быть, владельца яхты и следовало называть
джентльменом, но лишь до того момента, когда он был вынужден поспешно переменить место жительства и уехать из
Лондона на Багамские острова. Затем последовало судебное решение о его выдаче, но из-за действовавших на Багамах
законов это оказалось слишком дорогой и длительной процедурой, так что Управление по расследованию крупных
мошеннических операций в лондонском Сити счел это непрактичным.
И теперь, когда "Красотка" шла вдоль глубокого Старого Багамского пролива, отделяющего обширные коралловые
гряды Большой Багамской банки от северного побережья Кубы, миссия, которую она выполняла, тоже была отнюдь не
джентльменской.
Хотя "Красотка" была парусным судном, главное ее достоинство состояло в мощном дизельном двигателе Гарднера,
установленном в просторном машинном отделении. По ухоженным деталям двигателя было видно, что первый владелец,
требовательный к наружному виду судна, обладал вместе с тем типичными для шотландца уважением и любовью к
судовым машинам.
Двигатель Гарднера - того же года выпуска, что и сама яхта, - работал почти бесшумно, был превосходно
отбалансирован и совершенно не вибрировал. На кожух можно было спокойно поставить ребром старый восьмиугольный
трехпенсовик, не заботясь, что он упадет при обычной ходовой скорости двигателя 850 оборотов в минуту. При таких
оборотах в тихую погоду "Красотка" давала скорость в 8,2 узла.
Билл Хьюитт - шкипер "Красотки" - уже разместил на корпусе судна в машинном отделении два заряда динамита,
снабженных ртутными детонаторами, на расстоянии двух метров друг от друга и на тридцать сантиметров ниже
ватерлинии. Оставалось только подсоединить заряды к аккумулятору, закрепленному рядом со вспомогательным
генератором. В молодости Хьюитт служил в британском королевском флоте, где начинал работать со взрывчаткой. Тогда у
него были крепкие нервы и твердая уверенность, что он неуязвим. Теперь же, в пятьдесят восемь, когда он опустился на
колени, чтобы подсоединить оголенные концы провода к клеммам аккумулятора, пальцы у него слегка дрожали.
Большой термометр в бронзовом кронштейне, висевший на переборке возле трапа, показывал около ста градусов по
Фаренгейту . Шкипер был совсем мокрым, он обтер лицо и руки пучком пакли, а перед тем, как
закрепить вторую пару проводов, тщательно протер стекла очков краем жилета. Провода были перекинуты через латунные
перила трапа, тянулись через рулевую рубку к массивному выключателю электрического медного колокола, который он
разыскал среди запасных частей в машинном отделении.

***

Закончив работу, Хьюитт спрятал очки в металлический футляр и снова вытер руки и лицо. Более тридцати лет он
работал шкипером на яхтах и обычно, когда возвращался в рубку, обязательно очищал подошвы туфель от машинного
масла, но сейчас ему было все равно, испачкает он ковры или палубу. Не пройдет и двух часов, как "Красотка" будет лежать
на дне моря, а ему уже никогда больше не придется искать себе работу.
Хьюитт выключил свет в машинном отделении и открыл дверь, ведущую к трапу. Иллюминаторы по левому борту были
открыты, и, когда он входил в темную рулевую рубку, на него повеяло свежим, прохладным от дождя бризом. Он
автоматически проверил курс. Слева по носу, вдали, чуть виднелся огонек маяка Лобос Кэй, обозначающий границу
Большой Багамской банки, а за кормой мигали огни маяка Пунта Матернильо. Еще дальше - там, где тянулся берег Кубы, -
должны были быть два других маяка, но их не было видно - то ли из-за дождя, то ли они вышли из строя.
- Эй, как дела, Билл? - весело окликнул его стоявший у штурвала молодой парень, говоривший с американским
акцентом. Очень высокий - больше метра восьмидесяти ростом - с хорошо развитой мускулатурой, он стоял, широко
расставив ноги, и легко балансировал, приноравливаясь к качке. Длинные белокурые волосы спускались ниже плеч,
окладистая борода скрывала черты лица, но возраст скрыть было невозможно - он был молод, гораздо моложе шкипера.
Американец улыбался Хьюитту приветливо и открыто. Этот парень явно был из тех, кто при встрече радушно хлопает тебя
по спине, радостно обнимает всех без разбору - мужчин и женщин, всегда весел и добродушен. Такие бывают заводилами
на вечеринках и пикниках. Но он несомненно умен, очень умен.
- Все в порядке, - ответил шкипер и хотел было еще что-то добавить, но почувствовав, что у него пересохло в горле,
умолк.
Он снял с крюка висевший на ремне бинокль, вышел на палубу и оглядел паруса - кливер, грот, бизань. Яхта находилась
на подходах к кубинским рифам - она отклонилась от обычных морских путей. В бинокль можно было различить лишь
несколько далеких бледных ходовых огней.
Рейс с самого начала планировался таким образом, чтобы оказаться у входа в пролив в безлунную ночь, а теперь еще
густые облака и дождь, а также сравнительно спокойное море - все это было на руку. Со спущенными парусами и
погашенными огнями "Красотку" трудно обнаружить.
На шее у Хьюитта на шнурке висел карманный спутниковый радионавигационный прибор, а также водонепроницаемый
кисет с ключом от сейфа кают-компании, туристическими чеками на шесть тысяч американских долларов и австралийским
паспортом на имя Уильяма Грина.
Радионавигационный прибор, настроенный на частоты семи спутников, способен определять местоположение объекта с
точностью до пятнадцати метров. Хьюитту не было нужды сверяться с картой. Он уже сотни раз продумал и перепроверил
каждую деталь этого рейса.
- Вставайте, вставайте, ребята! Пора на вахту. Нужно спустить паруса, - постучав по крышке люка, крикнул он.
Два новозеландских паренька, совсем еще сонные, вылезли из кубрика на дождь. Симпатичные, простые и безотказные,
они путешествовали по свету. Хьюитт встретил их на пляже в Западной Африке и нанял в рейс.
- Извините, ребята, - сказал он, - лучше сделать это сейчас, пока тихо. Прогноз обещает сильный шквал.
Хьюитт сам встал к штурвалу, сбросил обороты двигателя и привел яхту к ветру, чтобы ослабить сопротивление парусов.
Новозеландцы сдали вахту в полночь, следующая вахта - в шесть утра. Как только были спущены паруса, они сразу же
отправились досыпать к себе в носовой кубрик. К штурвалу встал молодой американец.
Погасив ходовые огни, Хьюитт переключил двигатель на 850 оборотов и подвел "Красотку" ближе к кубинскому берегу.
Компас слабо светился в темноте. Никаких других огней не видно. Слышалось только хлюпанье воды, когда яхта
зарывалась носом в волну, негромкое поскрипывание снастей и перезвон стеклянных съемных крышек, защищающих от
дождя передние иллюминаторы.
Американец стоял вплотную за спиной у Хьюитта. Шкипер облизал языком пересохшие губы.
- Теперь уже скоро. Ты бы приготовил надувную лодку и шлюпку.
- Э, смелей. Билли, дружище, расслабься, - сказал американец, обняв Хьюитта рукой за плечи. Его добродушный смех
действовал на нервы Хьюитту, а они и без того уже были натянуты до предела. Американец ходил босиком так бесшумно,
что Хьюитт услышал только, как щелкнул замок двери, а тот давно уже исчез в темноте.
Хьюитт почувствовал какое-то легкое изменение в состоянии моря, когда судно приблизилось к кромке кораллового
рифа. Всматриваясь в темноту, он разглядел силуэт американца, наклонившегося над парусной шлюпкой, закрепленной в
люльке на палубе перед рулевой рубкой. Отвернув брезент, которым была накрыта лодка, американец прошел дальше к
носовой части и нагнулся над люком переднего кубрика.
- Спят, словно невинные младенцы, - сказал он, вернувшись в рубку. - Дождь - это хорошо, но все же мне нужно взять
полотенце.
Он спустился по переднему трапу, ведущему к двум каютам пассажиров и в кубрик команды.
Проверив положение судна по радионавигационному прибору, шкипер направил "Красотку" прямо к побережью Кубы.
Приподнявшись на гребнях волн, яхта слегка дрогнула и преодолела кромку кораллового рифа. Когда она оказалась в
спокойной воде, Хьюитт развернул судно и направил вдоль кубинского побережья. Оставался всего час ходу. Хьюитт редко
курил, но тут он машинально потянулся к полке над штурманским столиком, где держал в жестяной банке спички и
сигареты.
В тот момент, когда загорелась спичка, он вдруг увидел американца - тот стоял совсем близко от трапа, на голове у него
было намотано полотенце, майка задралась, обнажив мускулистый живот, и за секунду до того, как погасла спичка, Хьюитт
успел заметить тускло блеснувший пистолет, заткнутый за пояс. В мгновение ока американец выпрямился, мускулы его
напряглись, и вот он уже стоит возле Хьюитта - высокий и подкупающе дружелюбный, с полотенцем вокруг головы, слегка
затеняющим его лицо.
Страх овладел Хьюиттом - он содрогнулся, и теперь, когда было уже слишком поздно, впервые с тех пор, как
американец разгадал его план, стал мысленно проклинать себя. Он проклинал себя за то, что так легко поддался на
льстивые заверения американца, наивно поверил его словам о дружбе и о том, как они разделят поровну добычу, а все
улики будут скрыты в кубинских водах, и никто никогда не докопается до истинных причин случившегося, возложив всю
вину на кубинских коммунистов и Кастро.
- Ты только представь себе, - твердил ему американец, - как заорут газеты: "Британская яхта потоплена кубинской
артиллерией". Поверь мне, дружище Билл, ты разбогатеешь. И никаких проблем.
- Господи, как ты напряжен, - причитал американец, поглаживая шкипера по спине. - Подумай, дружище, впереди у нас
потрясающие времена. Красивый дом на берегу озера в Гватемале, молоденькие девочки...
"Главное, - думал Хьюитт, - не показывать вида, что я видел пистолет". В животе появился какой-то ком, ноги дрожали.
Стараясь говорить спокойным голосом, он произнес:
- Знаешь, я оставил ключ от сейфа в машинном отделении. Возьми-ка на минутку штурвал.
И не дожидаясь ответа, чтобы у американца не было времени возразить, быстро отошел от штурвала. Уже взявшись за
ручку двери машинного отделения, он все еще колебался, опасаясь, что тот почувствует его состояние. "Нужно действовать
продуманно, - внушал он себе, - нужно все как следует обдумать и выработать план действий". Однако следует поспешить,
если он задержится здесь больше чем на пару минут: американец может выключить двигатель и спуститься вниз. Сделав
вид, будто ему пришла в голову какая-то новая мысль, Хьюитт открыл дверь и проверил положение судна по
радионавигационному прибору.
- Здесь проходит встречное течение, оно замедляет ход яхты. Из-за этого мы можем потерять лишних час-полтора, -
сказал он, заставляя себя говорить спокойно, хотя во рту у него все пересохло. Он поднял глаза и увидел, что американец
смотрит на него вполоборота, отвернувшись от штурвала. Выражения его лица в темноте не разглядишь. И тут,
руководствуясь каким-то шестым чувством, развившимся за долгие годы, проведенные на море, шкипер взглянул вперед
поверх плеча американца и увидел, что из темноты вдруг возник и надвигается на них огромный черный форштевень
рыболовецкого траулера, который шел без огней; из-под киля разбегались две белоснежные полосы вспененной воды.
Хьюитт в ужасе закричал, американец, выругавшись, стал бешено крутить штурвал. "Красотка" подалась влево, но в тот же
момент форштевень траулера пропорол ей борт. Яхту отбросило ударом, она накренилась, палуба оказалась под водой,
закрепленная на корме шлюпка, проломив поручни, упала в воду.
Судорожно ухватившись за дверной косяк, Хьюитт какое-то время удерживался, но затем палуба выскользнула у него
из-под ног, и он полетел в распахнутую дверь. Стараясь прикрывать голову руками, покатился и врезался в переборку,
ударившись коленом о ступеньку трапа. Падая, он задел правым плечом прикрепленную к перилам трапа кнопку
выключателя.
Раздался взрыв, через секунду другой. Взрывной волной сорвало трап машинного отделения. Хьюитта с силой отбросило
назад. Он закричал от боли, пронзившей барабанные перепонки. Лишенная управления "Красотка" медленно осела. Вода
хлынула в машинное отделение, в рулевой рубке выбило все стекла. Судно легло на борт, палуба приняла почти
вертикальное положение. В последний момент американец прыгнул в воду и изо всех сил поплыл к шлюпке. Нос шлюпки
уже начал погружаться - его тянул вниз фалинь, закрепленный на уходящей под воду яхте. Одним ударом ножа американец
перерезал фалинь. Взбираясь на борт шлюпки, он слышал, как отчаянно кричали новозеландцы, тщетно пытаясь ударами
плетей высадить запертую крышку люка.

Глава 2

Лейтенант Родриго де Санчес из кубинской службы военно-морской разведки ехал в своей ярко-голубой машине MG
выпуска 1950 года вниз по горной дороге к сияющему впереди морю, раскинувшемуся до самого горизонта. Верх машины
был откинут, и лейтенант, защищая глаза от яркого полуденного солнца, надел темные очки и что-то беспечно напевал себе
под нос. Он был худощав, молод; темные вьющиеся волосы игриво развевались на ветру над воротничком спортивной
рубашки.
В результате крушения Советского Союза, а также ужесточения торгового эмбарго со стороны Соединенных Штатов
Куба оказалась в глубоком кризисе. Магазины были пусты. Родди де Санчес купил свою ярко-красную рубашку фирмы
Лакоста, и модельные джинсы, и спортивные туфли в Венесуэле. Его гардероб, а также собственная машина
свидетельствовали о том, что он принадлежит ко второму поколению кубинской революционной элиты. Этим он был обязан
личному обаянию, приятной наружности, искусно используемым сексуальным способностям, скорее практичному, нежели
блестящему уму, а также своему отцу - адмиралу Антонио Мария де Санчес, начальнику северного сектора обороны Кубы.
Машина спускалась вниз с высоты горного перевала с выключенным мотором, что позволяло ему сэкономить бензин на две
поездки в теннисный клуб.
Внизу Родди включил двигатель и помчался вдоль берега по шоссе. Он въехал через ворота на территорию небольшой
военно-морской базы. У ворот ему скорее из вежливости, но без особого энтузиазма, отсалютовал часовой. Родди оставил
машину в тени пальмы и вытащил свой большой кейс из-за спинки сиденья водителя. Недавно кончился прилив, и на
берегу сильно воняло гниющими водорослями. Проходя через автомобильную стоянку, Родди задержал дыхание и убил
москита на щеке.
Аркады казарм, построенных еще в восемнадцатом веке, прежде белили дважды в год, но сейчас даже известки не
хватало. Их стены были в разводах, а нижняя часть забрызгана грязью. Мимо казарм через арку вел проход на плац с
утрамбованной и обдутой ветрами глиняной площадкой. На одном краю плаца стояли футбольные ворота, и человек шесть
матросов отрабатывало удары в то время, как другие без большого интереса наблюдали за игрой, лежа в тени погнутой
ветрами пальмы. Эта пальма отделяла территорию плаца от прибрежных лужиц и длинной деревянной пристани. Возле
дальнего конца пристани, на отмели, лежали два быстроходных патрульных катера. На носу одного из них стоял матрос и
удил рыбу, а над его головой кружили фрегаты - морские чайки. Из-за отсутствия бензина ни один двигатель внутреннего
сгорания не работал, и ничто вокруг не нарушало мира и спокойствия. Было слышно трепыхание крылышек колибри,
погрузившего свой клюв в ярко-красные цветы гибискуса, росшего у дверей помещения начальника базы.
Родди выпил чашку черного кофе с начальником, а затем в сопровождении матроса направился в помещение для
арестантов в дальнем конце казармы. Матрос откинул небольшую заслонку в двери камеры, чтобы Родди мог рассмотреть
заключенного гринго. Заключенный лежал на узкой койке, на спине, заложив руки за голову. На нем были казенные
матросские шорты и узкая в груди майка; на вид ему было лет тридцать с небольшим, он был высок и мускулист, бросались
в глаза длинные белокурые волосы и окладистая борода.
Родди предпочитал думать об этом человеке, что он гринго, как доложил ему сержант, арестовавший его. Так было
безопасней, чем даже мысленно называть его по имени - Марко Рокко. Их связывали тесные узы, из-за которых Родди
вполне мог быть приговорен к расстрелу. Опытный офицер разведки, Родди был гораздо более искушен в шпионских делах,
чем Марко Рокко. Подозревая, что камера прослушивается, он вынул из своего кейса портативный магнитофон и включил
его, подав матросу знак открыть камеру.
Марко раскрыл по-детски голубые глаза и улыбнулся Родди, как будто улыбаться для него было так естественно.
- Привет, еще один чиновник? Или вы тот человек, который скажет мне наконец, когда я смогу вернуться домой?
- Я и есть тот самый человек, - сказал Родди и повернул магнитофон так, чтобы Марко увидел его. Лейтенант назвал
свою должность, название базы, дату и время проведения допроса.
- Это обычные формальности, - добавил он. - Мне известно, что вы были на яхте.
- Это вы ее потопили, - в голосе Марко не было злобы. - Бах, бах, и два снаряда угодили в машинное отделение.
- Мы еще поговорим об этом, - остановил его Родди. - А сейчас назовите, пожалуйста, ваше имя, национальность, дату и
место рождения.
- Ничего нового сообщить не могу, все то же самое, что я сказал, когда меня подобрали на берегу, - сказал Марко, - и
сотни раз повторял после этого.
С тех пор как в камеру вошел Родди, американец не сделал ни малейшего движения, только открыл глаза. Этот парень с
длинными загорелыми ногами спортсмена, узкими бедрами, широкими плечами и этой своей ленивой улыбкой ловеласа,
казалось, был спокоен и вполне доволен собой.
Каков нахал, подумал про себя Родди, и на мгновение представил свою сестру с Марко. Ком застрял у него в горле, но
он поборол эмоции и только слегка улыбнулся:
- Да, я знаю, все это ерунда - все эти бесконечные повторения, но именно так делается вся бюрократическая работа. Во
многих странах еще хуже. Мы здесь, на Кубе, не пытаем людей, как об этом пишут на страницах "Майами геральд".
Лейтенант положил магнитофон на деревянный стол возле изножья кровати и сел, продолжая говорить. Он бегло
говорил по-английски с американским акцентом, употребляя при этом разговорную лексику.
- Мы запишем ваш рассказ на пленку, секретарь перепечатает его и положит в папку на подпись. Получив подпись
адмирала, мы переправим папку в Департамент по делам иммиграции, а там заместитель министра подпишет бумаги и
передаст кому-нибудь, у кого имеется ключ от сейфа с печатями. Как только мы наберем определенное количество печатей
на бумагах, я или какой-то другой лейтенант отвезет вас в аэропорт, где мы пожмем друг другу руки, и вы сядете на
рейсовый самолет в Канкун (Мексика) или на чартерный рейс в Ванкувер, в зависимости от того, где будут свободные
места. А когда вы окажетесь в Соединенных Штатах, то сможете выгодно продать газетам свою историю под броскими
заголовками: "Как Кастро потопил мой корабль", "В застенке у Кастро" или "Жертва Кастро". Они напечатают все, что вы
насочиняете, или придумают за вас сами.
Передернув плечами, он как бы заранее опроверг все, что могли написать эти янки.
- Впрочем, мы уже привыкли к этому, - добавил он и вынул из кейса служебный блокнот, карандаш, положив все на
стол, возле магнитофона. Взглянув на Марко, все еще лежавшего на койке, он сказал:
- Ну, что ж, сделайте одолжение.
Марко опустил ноги на пол, выложенный плиткой, зевнул, потянулся.
- Меня зовут Мак-Кинли Уилсон, - произнес он, сунул ноги в тапочки и встал во весь свой двухметровый рост. Держась
непринужденно и дружелюбно, он подошел к столу, уселся напротив Родди и вновь улыбнулся, но уже с явной насмешкой. -
Так как же вас зовут? Наверно, Родди? Да, вы и впрямь похожи на Родди.
- Угадал, - сказал Родди. Ему стало не по себе: ведь его коллега - офицер контрразведки, которому будет поручено
прослушать запись, может усомниться - действительно ли это была просто догадка. Родди захотелось ударить Марко за то,
что тот так глупо рисковал, и поскорее уйти из этой камеры, подальше от этого человека с его опасными шутками и наглой
самоуверенностью.
Он взял карандаш и написал в блокноте имя Марко - или, точнее, то имя, которое Марко ему назвал, - Мак-Кинли
Уилсон. Родди сам доставал для Марко фальшивый паспорт, ему все было известно. Тем не менее он дважды подчеркнул
его фамилию, а потом дотошно опросил о всех подробностях его легенды: родился в Чикаго, возраст - 33 года, холост, был
нанят матросом на приписанную к британскому порту яхту "Красотка", последний порт захода - в Анголе,
предполагавшийся порт назначения - Ньюпорт-Бич.
- Каким образом затонула яхта? - спросил Родди, предупредив Марко, чтобы тот рассказывал покороче и попроще. У
секретарши, которая будет печатать английский текст, новый дружок, так что она не захочет задерживаться на работе.
Марко рассказал, как "Красотка" шла по Старому Багамскому проливу в пелене дождя. Когда ветер усилился, шкипер
приказал убрать паруса. Он описал, как из ночного мрака вдруг возник шедший без огней траулер и как спустя несколько
секунд на корпусе ниже ватерлинии раздались два взрыва. В результате чего Марко оказался выброшенным из рулевой
рубки. Яхта затонула за несколько секунд, но он добрался до лодки, и ему удалось выкарабкаться. Когда он лежал на дне
лодки с сильным шумом в ушах после двойного взрыва, ему показалось, что он слышал звук заводимого двигателя, но не
уверен в этом. Возможно, это был шкипер, сказал Марко, и Родди кивнул головой.
- Как его фамилия?
- Уильям Хьюитт, англичанин. Родди записал фамилию шкипера своим крупным аккуратным почерком.
- Кто еще был в команде?
- Двое ребят из Новой Зеландии - они попросились, чтобы их подвезли, - произнес Марко. Он вдруг поник, в голосе
появились нотки печали. - Славные ребята, туристы. Приехали в Анголу в кузове грузовика, без виз; шкипер подобрал их
на пляже в тот самый день, когда мы отплывали.
"Еще два лишних свидетеля!" - подумал Родди. Участие в этой операции Хьюитта было предусмотрено - он был
замешан в этом деле, так что не стал бы болтать, но эти ребята неминуемо станут хвастаться своим удивительным
приключением и могут указать место, где затонула "Красотка". Местонахождение "Красотки".., только это имело значение.
Но Родди сдержался, ведь магнитофонную запись будут внимательно прослушивать, и он не должен проявлять слишком
большого интереса. Итак, он вернулся к новозеландцам:
- Будем надеяться, что вы действительно слышали звук заводимого двигателя, а значит, они спаслись вместе со
шкипером. Их имена, пожалуйста, мистер Уилсон.
Марко назвал фамилии. Родди записал их в свой блокнот и, подняв голову, сказал:
- А теперь опишите взрывы.
Марко уверял, что был оглушен взрывами и никаких подробностей не помнит. Сколько Родди ни бился, он упорно
твердил свое:
- "Красотка" потоплена артиллерийским огнем. Ну конечно, вы не признаетесь, но что же это могло быть? - сердито
повторял он. - Если этим ребятам не удалось выбраться, значит, это вы убили их.
- Но зачем нам это было нужно?
- А я почем знаю? - Марко отшвырнул свой стул и стоял, свирепо глядя на расположенное высоко под потолком
зарешеченное окно. - Может быть, вы обстреляли рыбацкую лодку. Может быть, группа ребят пыталась бежать от вашей
коммунистической диктатуры.
- Как, в нейтральных водах? Не будьте глупцом, - парировал Родди. - Это не мы, а Соединенные Штаты ведут
дипломатию канонерок.
- Потому что русские уже больше не могут защищать вас, Родди, - вот в чем дело.
"Для любителя он слишком хорошо держится", - подумал Родди. А вслух сказал:
- Однако, мы отклонились от нашей темы, мистер Уилсон. Вы абсолютно уверены, что это был артиллерийский обстрел?
А может быть, это говорит ваша нечистая совесть? Может быть, вы находились в кубинских водах?
Марко удивленно посмотрел на него:
- Господи, чего вы от меня хотите? Я всего лишь стоял у штурвала. Курс прокладывал шкипер.
- Я пытаюсь только установить истину, - твердо сказал Родди. - По всей вероятности, погибло три человека.
Представители Великобритании потребуют от нас отчета как со своей стороны, так и от имени правительства Новой
Зеландии. Будут задавать вопросы и владелец яхты, и представители страховой компании.
Вынув карту из своего кейса, он расстелил ее на столе.
- Какого вы держались курса? Марко сказал ему.
- И на какой стороне пролива вы находились?
Марко заколебался, но потом неохотно признал, что они находились совсем близко от рифов. Он сделал вид, что
припоминает:
- Видимость была очень плохая, и шкипер держался в стороне от обычных для судов путей. Он кажется сказал, будто
какие-то из береговых маяков не горели.
Марко раздраженно пожал плечами и посмотрел Родди прямо в глаза, показывая, что говорит искренне:
- Я говорю вам чистую правду, ей-богу. Я даже не заглядывал в эту проклятую карту. Да и не нужно было. У шкипера
была эта новая штука - радионавигационный прибор, показывающий с точностью до пятнадцати метров. Он носил его в
кисете на шнурке на шее и каждые несколько минут считывал показания. Если хотите узнать, где "Красотка", спросите у
него. Я могут указать это место только приблизительно - в радиусе десяти морских миль.

***

Несмотря на свою слабость к чечевичному супу и жареному молочному поросенку, адмирал Антонио Мария де Санчес,
начальник северного сектора обороны Кубы, сохранил стройность фигуры. Заботливый парикмахер закрасил седину в его
волосах и усах, тщательно обработал ногти. Одет он был очень аккуратно: ботинки начищены до блеска, белая форма
хорошо подогнана и сильно накрахмалена. Римский нос, темные глаза и чувственные губы довершали портрет этого
человека, которому, казалось бы, скорее пристало быть в среде старших офицеров НАТО, или членов какой-нибудь военной
хунты, нежели среди деятелей революционной верхушки Кубы.
Погруженный в свои размышления, он разглядывал китайскую фарфоровую статуэтку, стоявшую на камине в гостиной
виллы Санчес в Ведадо - самом фешенебельном пригороде Гаваны. В этой комнате когда-то - сразу же после высадки
Кастро - состоялся семейный совет. Санчес - в то время адмирал еще был курсантом военно-морского училища. Именно
здесь было решено, что он будет поставлять Кастро информацию, в то время как его брат по-прежнему поддерживает
диктатуру Батисты. Тем временем его сестра и шурин уедут во Флориду на принадлежащих семье рыболовецких судах, а
отец переведет семейное предприятие по грузовым морским перевозкам в Доминиканскую республику. Такое тонкое чутье
политической конъюнктуры давало представителям семьи Санчес возможность неизменно оставаться в выигрыше в течение
трехсот лет бурной истории Кубы. И вот адмирал преуспел и при нынешнем режиме, достигнув высокого положения
благодаря своему проницательному уму и послушанию властям, что не часто встречается среди революционеров.
Адмирал тщательно вытер краешком носового платка пятнышко пыли на фарфоровой статуэтке и обернулся к сыну,
сидевшему на кушетке.
- Было бы неплохо разузнать, удалось ли шкиперу спастись.
Родди пожал плечами.
- Я же говорил тебе, что американцу показалось, будто он слышал звук мотора.
- А у шкипера было достаточно горючего, чтобы пересечь пролив?
- По словам Рок ко, горючего было около сорока литров.
Родди нервничал. Подойдя к большому окну, выходившему на плавательный бассейн, он увидел в шезлонге свою сестру
Марию. Она лежала лицом вниз, спустив лифчик. Родди снова представил картину - его сестра с американцем, - и
почувствовал прилив ненависти. Во всем виноват отец, надумал Родди. Но когда он оглянулся через плечо и посмотрел на
адмирала, ни в его глазах, ни в голосе не было и следа каких-либо эмоций.
- Если Хьюитту удалось выбраться, то скорее всего он направился к острову Южный Андрос.
Адмирал кивнул в знак согласия. Самый южный из островов Багамского архипелага, Южный Андрос располагался в
сорока пяти морских милях к северу от кубинского побережья. Море тогда было спокойное, а у шкипера имелся
спутниковый радионавигационный прибор, так что, без сомнения, он благополучно добрался до берега. А уж он-то знал, с
точностью до тридцати метров, место, где затонула "Красотка". Впрочем, весьма вероятно, что это знали и американские
разведывательные службы.
- Нужно найти кого-нибудь, кто имеет связи с американской службой спутникового наблюдения, - заявил адмирал. -
Проверь досье, Родди, и скажи Рокко, чтобы он поискал Хьюитта на Андросе.

***

Эстобан Тур ездил на примитивном черном велосипеде китайского производства. Этот велосипед весил в пять раз
больше замысловатых современных машин со множеством скоростей, которые так любят молодые американцы, и Эстобан
изрядно вспотел, поднимаясь в гору мимо пустых витрин магазинов на центральных улицах. Дефицит горючего заставил
прожорливые старые "бьюики" и "шевроле" отстаиваться по своим гаражам, поэтому воздух в Гаване был чистым.
Въехав в ворота штаб-квартиры военно-морской разведки Кубы, Эстобан прислонил велосипед к стволу акации возле
лестницы. На нем был лучший из двух его коричневых двубортных костюмов из полиестера, белая нейлоновая сорочка со
слегка пожелтевшими краями, потертый красный галстук, один нейлоновый носок темнее другого, а на ногах -
обшарпанные коричневые ботинки болгарского производства. Ему было без малого сорок, весил он на десять килограммов
больше нормы и выглядел как безработный клерк. В действительности же вот уже пятый год он занимал пост начальника
Третьего отдела разведывательной службы Кубы и держал в своих руках нити всех левых повстанческих движений в
Латинской Америке.
Стоявший на часах морской пехотинец, презрительно улыбаясь, наблюдал, как Эстобан отстегивает свой потрепанный
кейс с багажника велосипеда. Зажав его в коленях, Эстобан продел цепь через заднее колесо и, обернув вокруг дерева,
закрыл на замок. Замок был русского производства, и Эстобан пару раз сильно дернул цепь, убедившись, что замок
закрылся.
Часовой уже приготовился приказать, чтобы он убрал свой велосипед, но Эстобан предъявил удостоверение личности, и
матрос вытянулся перед ним по стойке "смирно". Эстобан устало улыбнулся:
- Вот так, товарищ, жизнь - это большое свинство.
Он утер с лица пот и оглядел стоянку для автомобилей, ища взглядом машину лейтенанта Родриго де Санчеса. Его
спортивный автомобиль MG с брезентовым верхом примостился в тени между двумя лимузинами "ЗИМ".
- Не беспокойтесь - не провожайте меня, - бросил Эстобан представительной секретарше со стройными длинными
ногами и дорогой косметикой. Пройдя к лифту, он обнаружил на двери отпечатанную на машинке записку: "В целях
экономии электричества лифтом разрешается пользоваться только высшим офицерам".
Эстобан поднялся по лестнице на пятый этаж, где располагался просторный кабинет Родди де Санчеса. Стены кабинета
украшали современные картины, яркий ковер из Гватемалы, на столе стояла ваза с розами. Окно с цветными стеклами
выходило прямо на море. На рейде болтался незагруженный большой сухогруз, маленький траулер огибал мыс. Не найдя
здесь Родди, Эстобан постоял у окна, наблюдая за траулером, чтобы немного отдышаться, а затем направился назад, вниз
по лестнице, в архив, располагавшийся в бункере.
Часовой проверил его пропуск у стальных дверей; Эстобан на шаг отступил - под объектив телевизионной камеры, в то
время как другой часовой внутри бункера рассматривал его, сверяясь с фотографией. Двое часовых одновременно
повернули ключи в двери.
Стеллажи с папками делили бункер на узкие проходы, в конце каждого из них был оборудован маленький кабинетик с
голым стальным столом и двумя простыми металлическими стульями. Пожилой дежурный офицер просмотрел содержимое
кейса Эстобана, затем пропустил его в проход Е, в конце которого, между рядами коричневых папок, на столе были видны
подошвы американских спортивных туфель Родди.
- Привет, Родди, - сказал Эстобан. - Как поживает привилегированный класс?
Родди отложил в сторону папку, отбросил со лба завиток темных волос и тепло улыбнулся:
- Привилегированный класс много работает, мало получает, но не жалуется.
- Насколько я слышал, есть новое задание. - Эстобан зацепил ногой и подтянул к себе стул и плюхнулся на сиденье, как
мешок, утирая пот рукавом.
- Ты опять шел пешком по лестнице, вместо того чтобы подняться на лифте, - заметил Родди. Ему-то было прохладно в
импортной спортивной рубашке.
- Из принципа, - отозвался Эстобан и кивнул на кипу папок. - Есть что-нибудь интересное?
- По большей части сообщения от рыбаков. - Родди передал ему верхнюю папку. - Мне приказано найти несколько имен
для ООНовцев по делам, связанным с наркотиками.
- Что - починяем капиталистические заборы?
Родди пожал плечами:
- ЦК нуждается в иностранных капиталовложениях.
- Скоро они будут зазывать этих вонючих миллионеров из Майами. Ну, конечно, за исключением твоей родни, - сказал
Эстобан и слегка ухмыльнулся, наблюдая за выражением лица Родди. Отец и дед Эстобана пахали на плантациях сахарного
тростника, как рабы. Несмотря на такую разницу в происхождении, Эстобан хорошо относился к Родди. Он вынул из кейса
папку.
- Родди, у меня к тебе большая просьба. Вот этого сукиного сына мне нужно достать - лучше всего заманить в кубинские
воды. - Бросив папку на стол Родди, Эстобан произнес, будто сплюнул: "Имя этого человека - Трент".
Эстобан смотрел на Родди, а тот разглядывал фотографию, бородача, сидящего в рубке большого катамарана. Родди
начал читать дело Трента. Эстобан терпеливо ждал. Когда Родди дошел до середины второй страницы и многозначительно
свистнул, Эстобан кивнул головой.
- Профессиональный убийца, - спокойно сказал он, серьезно и прямо глядя в глаза Родди, как будто убеждая его
отказаться от роли дилетанта и всерьез взяться за дело. - Он убил много наших людей - настоящих революционеров.
Поймай его, Родди, сделай это для меня, и я буду у тебя в долгу. Сейчас у него неважно с деньгами, возможно, он клюнет, и
нам удастся его взять.

***

Родди предпочитал работать поздно вечером, чтобы не тратить бензин в часы пик. Было восемь часов, когда он вышел
из офиса. Он несколько раз перечитал дело Трента от корки до корки. В досье отмечалось, что англичанин появляется под
разными именами в самых различных странах - от Сирии до Аргентины. Приводился также список якобы совершенных им
убийств - якобы, потому что он редко оставлял хоть какие-нибудь следы. Среди убитых были ирландцы, немцы, арабы,
латиноамериканцы. Если добавить, что немногочисленные свидетели давали очень разные описания убийцы, то можно
констатировать, что либо Трент был мастером перевоплощений, либо ему приписывались преступления, совершенные в
действительности другими. Стоило ему сбрить бороду - и фотография тогда вряд ли уже поможет; но по крайней мере
катамаран "Золотая девушка" обнаружить нетрудно, и разработанный план поимки был превосходен. Перед тем как
покинуть офис, Родди продумал детали.
Дефицит горючего заставил его освоить новый стиль вождения машины. Он медленно двигался вдоль набережной
Малекон вместе с потоком машин, попеременно одинаково легко нажимая на педаль газа и тормоза.
Поднялся прохладный морской бриз, и городская молодежь высыпала на эспланаду. Родди наблюдал за силуэтами
парочек, выделявшимися на фоне бледно-серой стены набережной. Лейтенант был равнодушен к политике. В глубине души
он, конечно, признавал, что ему повезло родиться в элитарной среде. Ну и что с того, что представители элиты имеют
больше благ при капитализме, чем могут получить на Кубе. Каково бы ни было его происхождение, он был детищем
революции и научился извлекать радости из менее изысканных удовольствий, чем те, что получали его кузены в Майами и
Доминиканской Республике. Этим он отличался от отца и сестры, что весьма его беспокоило. Куба вполне ему подходила.
Въехав в ворота, он поставил свою машину рядом с отцовской казенной "Волгой". Затем прошел через сад в кабинет
отца. Адмирал, сняв пиджак, лежал с ногами на кожаном диване, попыхивая сигарой, и читал вчерашнюю "Майами
геральд".
Де Санчес улыбнулся сыну и концом сигары указал в газете раздел светской хроники:
- Дочь Тони Рамона вышла замуж за одного из ребят Гарсиа.
Родди понятия не имел о Рамоне, и ему плевать было на его дочь. Им овладело нетерпение, хотелось побыстрее
поставить досье на Трена в шкаф, а утром вернуть в офис. Но, несмотря на растущее нежелание следовать установкам отца,
он не мог преодолеть привычных стереотипов и наклонился, чтобы чмокнуть его в щеку.
Адмирал заметил папку.
- Что это у тебя?
- Мы ищем одного человека, - сказал Родди. - Зовут Трент. Он англичанин.

Глава 3

Самолет из Гаваны в Канкун (Мексика) приземлился в 11.15. Родди Санчес заказал "форд" в окошке найма автомобилей
и до 13.30 ждал в аэропорту. В назначенное время он выехал из Канкуна по Южному шоссе в направлении Четумал к
границе с Белизом. По обе стороны шоссе росли густой кустарник и низкорослые деревья, асфальтовое покрытие размякло
от жары и тянулось блестящей черно-серебристой полосой. Это было время ленча, и на дороге было мало легковых машин
и грузовиков, так что Родди держал постоянную скорость в восемьдесят километров в час, время от времени поглядывая в
зеркало заднего вида.
На тридцатом километре он остановился в тени акации. Капитан Педро Гомес-и-Роиг из мексиканской разведки
назначил ему здесь встречу, предупредив, чтобы он не выходил из машины. При полном безветрии машина вскоре
раскалилась, как настоящая печь. С Родди пот катился градом, глаза щипало, а на рубашке и хлопчатобумажных
спортивных брюках расплывались темные пятна. Обладая приятной внешностью и хорошими манерами, будучи
превосходным игроком в теннис, Родди привык быть душой общества в посольстве и загородных клубах, что делало его
ценным информатором. Здесь, на жаре, на обочине шоссе, он чувствовал себя не в своей тарелке, притом совершенно
беззащитным. Наконец он вылез из машины и спрятался в кустах. Почти в тот же момент мимо промчался кремовый
"фольксваген-жучок. Водитель просигналил - два коротких гудка и один длинный.
Родди снова сел в машину, развернулся и дал газ. Проехав пять километров обратно - в сторону Канкуна, - он
остановился возле крытой соломой хижины, где продавали пиво прямо со льда, - правда, лед уже кончился. Оставив
машину позади хижины, он вошел внутрь и заказал стакан содовой бармену с фигурой боксера, который казался слишком
лощеным для такого заведения.
Бармен отказался взять деньги за содовую и пригласил Родди сесть за стол в углу, а сам встал в двери, заслоняя
солнечный свет. Через несколько минут к хижине подъехал автомобиль, Бармен отступил в сторону и пропустил вновь
прибывшего, а затем вышел и закрыл за собой дверь.
- Смит, - представился вновь прибывший. Лицо его было трудно рассмотреть в глубокой тени хижины, к тому же на нем
была соломенная шляпа и очки. Он стоял, глядя прямо на Родди. Профиль не виден, а ведь именно профиль мог бы
показаться молодому кубинцу знакомым. Среднего роста, плотного телосложения, он был одет в пиджачную пару, а в руках
держал сумку.
- Пожалуй, так будет лучше, - обратился он к Родди, и в его выговоре явно прозвучали гнусавые нотки уроженца бедных
кварталов Бостона. - Если нас увидят вместе, мы попадем в скверное положение.
- У меня есть список нужных людей, - сказал Родди.
- Да, я слышал. Большой мексиканец говорил мне.
- Кое-кто из них - крупные дельцы: они перевозят кокаин во Флориду с Багамских островов. Другие помельче, но и они -
не совсем мелкота, - добавил Родди. - Я разыскал номера счетов в банках на Каймановых островах и на голландских
Антильских островах и проследил путь до Перу и Колумбии. В основном это гражданские, но есть среди них и военные:
один генерал и два полковника. Один из полковников связан с вашими людьми.
- С моими людьми?
- С ЦРУ, - ответил Родди, рассчитывая таким образом приправить свое блюдо перцем.
- Это не наша организация. В Вашингтоне больше всяческих управлений, чем на Кубе людей, - спокойно отозвался
Смит. Если он и был заинтригован, то интонацией никак не отразил. Подвинув ногой стул, он сел, глядя прямо на Родди.
Лейтенант решил, что этому человеку, вероятно, лет сорок - сорок пять. Устраивая встречу, Большой мексиканец заверил
Родди, что этот американец занимает достаточно высокое положение и уполномочен принимать решения.
Слегка откинувшись на спинку стула, американец сказал:
- Если бы да кабы... - Выждал, пока по шоссе проехал грузовик с неисправным глушителем, а затем продолжил:
- Но мы здесь говорим о реальных вещах, так что выкладывайте.
- Я назову одного человека, - произнес Родди. Смит молча ждал; в его манерах сквозило презрение... Эти англо-саксы
всегда держатся так надменно... Родди пояснил:
- Этот человек одно время работал на свой страх и риск на ЦРУ, но теперь он ушел оттуда. Он не американский
гражданин.
- Так что же вы хотите - назначить ему пенсию?
- Он убил одного из наших латиноамериканских друзей, - сказал Родди.
- Работая на ЦРУ?
- Они оплатили счет.
- Мы ведь разговариваем конфиденциально?
Родди ничего не ответил, и американец тихонько рассмеялся.
- В каком виде вы хотите его получить? В упаковке? В пластиковом мешке для трупов? И это за несколько имен? Не
будьте младенцем, ради Бога.
Он вынул из кармана носовой платок и громко высморкался. Родди подумал было, что это сигнал бармену об окончании
беседы, но Смит снова аккуратно сложил платок и засунул его обратно в карман, а затем поудобнее устроился на стуле и
стал ждать.
Сейчас можно торговаться, подумал Родди, а вслух произнес:
- Десять имен - и никаких мешков для покойников.
У него не было угрызений совести по поводу того, что он выдает агенту Управления по борьбе с наркотиками
контрабандистов наркобизнеса. Так же ему было наплевать на убийцу-англичанина, которого хотел заманить в ловушку
Эстобан Тур. Родди беспокоило совсем другое - зачем все это нужно, но он никогда прежде не осмеливался выйти из
повиновения отцу и не собирался делать это и сейчас.
- Человек, который нам нужен, - англичанин, его зовут Трент, живет он на катамаране, - сказал он. - Нужно заманить его
в кубинские воды, приманка у нас есть, остается только указать ему правильное направление. Сейчас он находится в
Доминиканской Республике.

***

Доминиканская Республика занимает восточную часть - примерно две трети территории острова Эспаньола - второго по
размерам после Кубы острова в Карибском море (Гаити занимает западную часть острова). Доминиканская Республика -
это край плодородных пахотных земель, гор, поросших соснами, рек и окаймленных пальмовыми рощами морских пляжей.
Население ее по своему этническому происхождению - главным образом коренные американские индейцы, африканцы и
иберийцы, говорящие на испанском языке. Восемьдесят процентов населения составляет молодежь до тридцати лет. Здесь
пьют ром и танцуют под музыку меренпе - латино-карибский вариант самбы. Правительство Республики избирается
демократическим путем, но правила игры диктуют военные, которых поддерживает Римская католическая церковь. Армия
вооружена и обучена Соединенными Штатами и служит надежным щитом от заразы кубинского коммунизма. Все общество
поражено коррупцией. В общественных больницах не хватает лекарств, и бедняки умирают в полутемных коридорах.
Беженцев из Гаити используют как рабочую силу на сахарных плантациях, и они ничем не отличаются от рабов.
Морской клуб Санто-Доминго расположен на западной оконечности пляжного курорта Бока-Чика, в двадцати пяти
километрах на восток от столицы Доминиканской Республики. От открытого моря он защищен грядой рифов и маленькими
островками - Ла-Матика и Пинос.
Капитан Педро Гомес-и-Роиг - двухметровый великан, весом более ста килограммов, - играя мощными мускулами,
прошел к правому крылу клуба. Широкие скулы и грива черных волос свидетельствовали о его происхождении от
индейского племени майя. Узкие черные шорты, казалось, вот-вот лопнут, на красной майке с отрезанными рукавами,
чтобы были видны его мощные бицепсы, красовалась надпись: "Великолепное дело". В Канкуне, где он работал среди
иммигрантских общин, все знали его под уменьшительным именем Пепито. Две молодые немки, загоравшие на пляже,
призывно посмотрели на него, но Пепито был поглощен своими мыслями.
Пятнадцатиметровый океанский спортивный катамаран "Золотая девушка" мягко покачивался на волнах, стоя на якоре в
сорока пяти метрах от берега. Надежность катамарана зависит от его способности стремительно набирать скорость;
"Золотая девушка", даже в этот момент, производила впечатление еле сдерживаемой мощи.
Катамаран был добротно изготовлен в Англии. С корпусом из гнутой судовой фанеры и парусным вооружением шлюпа,
он, при поднятом шверте , оседал
всего на шестьдесят сантиметров. Вместо рубки, как на обычной однокорпусной яхте, на этом катамаране был настоящий
салон в двадцать квадратных метров, с мягкими креслами, белыми подушками и столом, за которым могли разместиться
двенадцать человек. На поднятом высоко над палубой гике был закреплен тент из белой хлопчатобумажной ткани. Он
защищал от солнца рулевую рубку и кают-компанию.

***

Владелец катамарана стоял по колено в воде и, держась одной рукой за поручень, другой нежно протирал корпус
наждачной бумагой, уничтожая какую-то пустячную царапину. Делал он это с такой любовью, словно ласкал
возлюбленную.
У владельца катамарана было много имен, но при рождении его назвали Патрик Махони. Сейчас же он путешествовал
под именем Трента. О его возрасте трудно было судить из-за бороды и густых волос, спускавшихся по самые плечи. Волосы
у него были почти такие же черные, как глаза. Легкая свободная рабочая блуза из хлопка и мешковатые штаны по колено
скрывали его фигуру. На самом деле ему было тридцать восемь лет. Ростом он был под метр восемьдесят, крепкий - ни
грамма жира, и, как хорошо знал Пепито, умел постоять за себя в драке. Пепито знал также и то, что в висевшем на шее у
Трента ожерелье из коралловых бус был спрятан черный метательный нож в маленьких кожаных ножнах. Этим ножом
Трент мог с расстояния более десяти метров попасть в середину карточного туза.
Трент свободно говорил на испанском, французском и русском, а по-немецки - на баварском диалекте. В большинстве
арабских стран, включая Ливию и Ирак, его могли принять за интеллигента или крестьянина. Он мог также разговаривать
по-итальянски и по-португальски и гордился своим галльским. Языки давались ему легко благодаря природному дару; в
детстве мальчик впитывал чужую речь, болтаясь в конюшнях среди жокеев на бегах и в клубах конного поло повсюду - от
Испании до стран Персидского залива. Впоследствии он отшлифовал свои знания языков до совершенства под
руководством преподавателей, работая в одном из министерств британского правительства, где служил восемнадцать лет.
Первые его задания были связаны с борьбой против терроризма путем внедрения в террористические организации. Но
иногда шеф "давал его взаймы" американцам для выполнения заданий, которые запрещены Конгрессом. Американцы
называли эти дела "мокрыми".
Человек, завербовавший его и ставший его шефом, в один прекрасный момент подставил его, и Трент ушел в отставку.
Но совсем уйти от этих дел было невозможно. Слишком много людей он погубил. Его разыскивали и пытались уничтожить.
Но теперь у него больше не было защиты министерства. Поэтому, чтобы выжить, ему приходилось быть осторожным, даже
очень осторожным.
Пепито наблюдал, как Трент поглаживает борт катамарана. Наконец удовлетворенный, он положил в нагрудный карман
наждачную бумагу и направился к берегу. С мокрых штанов и подола блузы стекала вода. На теле этого человека под
мешковатой одеждой было немало шрамов от пулевых и ножевых ранений. Но Пепито думал о других - невидимых,
душевных шрамах. Отношения между тайным агентом и его шефом имеют, как правило, самый тесный, почти интимный
характер. Кроме того, шеф был попечителем того детского дома, в котором в основном прошло детство Трента.
Пепито провел с Трентом две недели сразу же после того, как тот отошел от дел. На его лице в то время редко можно
было увидеть улыбку. Но и теперь, спустя шесть месяцев, он по-прежнему не улыбался. Молча уселся на песок рядом с
Пепито - ни улыбки, ни даже кивка.
- Красивое судно, - раскатисто произнес Пепито, имея в виду "Золотую девушку".
- Спасибо, - ответил Трент.
Пепито лег на спину и закрыл глаза от яркого солнца. На своем веку ему пришлось испытать немало радости и
наслаждения с многочисленными любовницами, но секретный характер деятельности и необходимость постоянно быть
настороже лишали его возможности познать настоящую мужскую дружбу. Трент был одним из немногих, кому он
полностью доверял.
Помолчав немного, Пепито сказал:
- Трент, ты хотя и говоришь по-испански, все же остаешься в душе паршивым гринго. Я ведь специально прилетел сюда
из Мексики, чтобы увидеться с тобой. И ради этого покинул прелестную даму-норвежку, которая пробудет в Канкуне всего
десять дней. Так что уже одно это - большая жертва с моей стороны, и ты должен быть мне благодарен. Более того, я
полетел сюда, не получив разрешения начальства, а это может сказаться на моей дальнейшей карьере - и это ты тоже
должен учитывать. Я приехал сюда всего на один час. Но я ни за что не скажу тебе, зачем я приехал, пока ты сам не
спросишь.
- Ну, и зачем же? - спросил Трент.
- А затем, что я, по глупости своей, хочу, чтобы ты оставался в живых, - пророкотал Пепито. - И еще хочу, чтобы у тебя
было достаточно денег и ты смог бы пригласить бедного мексиканца в хороший ресторан, когда он вздумает навестить тебя.
Лежа с закрытыми глазами, Пепито прислушивался к реву катера, мчащегося мимо в сторону рифа, к шуму разговоров,
доносившемуся из ресторанного бара на пляже, и хлопанью реи по алюминиевой мачте в морском клубе, где яхты слегка
покачивались на почти неощутимой волне. Одна из немок-купальщиц вдруг визгливо захохотала.
- Что, светит какая-то работа? - спросил наконец Трент.
- Есть такая возможность. - Пепито старался убедить себя, что он правильно поступает, пытаясь вернуть Трента к работе.
- Тут мне подвернулся один американец - я хотел бы, чтобы ты с ним встретился. - Пепито говорил, осторожно подбирая
слова, короткими фразами, стараясь придать своим словам особое значение. - Он из Управления по борьбе с наркотиками.
Мы когда-то вместе работали. Ему можно доверять.
Он вдруг схватил Трента за локоть своей огромной, толстой, как окорок, ручищей.
- Послушай, Трент, за тобой охотятся. В одиночку тебе не уцелеть. Держись за этого человека.
Прошло несколько секунд.., минута в молчании. Наконец Трент спросил:
- Работать с ним, или на него?
- Работать в качестве независимого консультанта.., активного, - добавил Пепито, ибо искренность была необходимым
элементом в их отношениях. Ему показалось, что Трент тихонько вздохнул, перед тем как произнести:
- Я не стану больше убивать.
Пепито открыл глаза. Яркий блеск солнца не позволил ему разглядеть выражения лица Трента.
- Но холодная война закончена, - сказал он.
- А терроризм все усиливается.
- Но речь ведь идет о борьбе с наркотиками, друг мой. Этому американцу нужна яхта. Впрочем, я ничего не гарантирую,
- добавил Пепито. - Встречу надо организовать через Вашингтон. Ты должен позвонить кому-нибудь из старых знакомых. И
американцы, и люди из твоего бывшего Управления считают тебя трудноуправляемым, так что он, должно быть, смелый
парень. Скажи, что ты ищешь работу в качестве "вольного стрелка". Если ты найдешь нужного человека, то, возможно, он
направит тебя к тому, с кем я разговаривал.
- А он называл меня по имени?
- Нет.
- Но он знает, что мы с тобой друзья? К Тренту, видно, уже вернулось то постоянное чувство настороженности, которое
только и позволяет тайному агенту оставаться в живых. Пепито, подумав, осторожно сказал:
- Насколько мне известно - нет. Но я менее искушен в этих делах, чем ты, мой друг. Американец консультировался со
мной по другому вопросу, и мы решили его к обоюдному удовлетворению. Потом начался общий разговор, и он
обмолвился, что ему нужен такой-то человек. Я ничего не ответил, но, разумеется, сразу же подумал о тебе. Все как будто
сходится, может быть, даже слишком хорошо.
- Может быть.
Пепито посмотрел на часы, легко поднялся на ноги и поднял Трента за руку, так что теперь они стояли лицом к лицу.
Если бы Трент был мексиканцем, Пепито обнял бы его, но эти англосаксы так скупы в проявлении чувств. Пепито не знал,
как выразить эмоции.
- Ну, мне пора ехать в аэропорт. Если тебе предложат работу - соглашайся. А если потребуется помощь - позови меня.

***

Трент вообще не очень-то верил в случайные совпадения, и еще меньше - в то, что агент Управления по борьбе с
наркотиками мог случайно обмолвиться насчет человека с яхтой. По-видимому, размышлял Трент, у этого американца -
знакомого Пепито - были причины уклоняться от прямого контакта - может быть, он таким образом прикрывал себя.
Значит, думал Трент, это не мой прокол. Это вы, ребята из Вашингтона, направили его ко мне.
Он пытался догадаться - кто же мог назвать его имя агенту Управления по борьбе с наркотиками? Кто-нибудь из
сотрудников бывшего Управления? Или кто-то из американских спецслужб, на которые он когда-то работал? В любом
случае он не мог чувствовать себя в безопасности, когда его имя поминалось невесть где. Пепито прав - ему необходимо
прикрыть себя, а для этого нужен источник информации. Информация - это прерогатива организации, и потому он готов
был заключить сделку, но единственное, что он мог предложить в обмен, было его профессиональное мастерство. В течение
последних шести месяцев он уклонялся от решения.
Заплатив сторожу на пляже десять долларов, чтобы тот присмотрел за "Золотой девушкой", Трент уложил небольшую
сумку и, проехав на своем мотоцикле БМВ через весь город, остановился в его западной части, возле большого
современного отеля "Эмбахадор". Рейсовые туристические группы частенько останавливались здесь. Тут же отдыхала
большая часть экипажей рейсовых самолетов, так что в отеле всегда было оживленно, и маловероятно, что кто-нибудь
заинтересуется содержанием междугородного разговора.
Зарегистрировавшись в номере на пятом этаже, Трент позвонил в "междугородную" и набрал номер телефона в
Вашингтоне, округ Колумбия. Ему ответил вежливый мужской голос с выговором уроженца Среднего Запада.
Трент сказал:
- Хэлло, говорит Ник Ноуэл, мы когда-то встречались в Гватемала-сити. Я работал там в телефонной компании.
Американец на другом конце провода сразу же оживился:
- А, Ник, рад слышать твой голос! Я слышал, ты вышел в отставку?
- Не совсем так, - ответил Трент. - Я работаю консультантом по карибскому региону.
- Да что ты говоришь?
- Есть один человек, с которым мы встречались по четвергам за ленчем, помнишь, у него еще дом на одном из островов,
- продолжал Трент. На четверг Трент намеревался назначить встречу, и теперь дело было за его собеседником - он должен
был сказать, где состоится встреча. Трент почти физически ощущал, как напряженно работают мозги собеседника - видно,
он раздумывал, стоит ли помогать Тренту.
- А, этот - немного постарше нас, седоватый, среднего роста?
- Именно, - подтвердил Трент.
- У него дом в Монтсеррате. Никак не могу вспомнить, как его зовут. Забыл даже название бара, где мы встречались,
что-то вроде "Дезерт". Его подружка улетела из Майами рейсом "Америкэн Эйрлайнз".
- Да ладно, это неважно, - сказал Трент. - Когда буду в Вашингтоне, загляну к тебе.
- Обязательно. И послушай, будь поосторожней?

Глава 4

Вашингтонский собеседник Трента упомянул название гостиницы "Дезерт" в Гватемала-сити, где они якобы встречались
за ленчем с человеком, у которого имелся дом на острове Монтсеррат, а также подружка, улетевшая из Майами на самолете
авиалинии "Америкэн Эйрлайнз". Трент тут же полетел в Майами и, купив в аэропорту путеводитель по Карибским
островам, нашел в нем адрес ресторана "Оазис" на Монтсеррате. Он сел на самолет компании "Америкэн Игл", следующий
на остров Антигуа через Сан-Хуан, а оттуда девятиместный "айлендер" к восьми часам вечера в среду доставил его на
остров.
Он проделал весь этот маршрут четырьмя рейсами, и каждый раз покупал билет в последнюю минуту, так что
американцам было бы нетрудно выявить слежку.
Остановившись в гостинице на склонах холмов Суфриер-Хиллз, он сразу же лег спать, засунув ножку стула в ручку
двери, и хорошенько выспался. Утро он провел на пляже и ровно без четверти час вошел в ресторан "Оазис".
За одним столом четверо пожилых англичан обсуждали партию в бридж. За другим - самым дальним от стойки бара -
сидел в одиночестве, спиной к стене, человек лет пятидесяти с небольшим. Он едва заметно кивнул.
- Мне кажется, мы несколько раз встречались в Гватемале, - сказал Трент, подходя к столу.
- В гостинице "Дезерт", - подтвердил тот, и Трент сел за стол напротив.
Американец был невысокого роста, плотного сложения, с развитой мускулатурой. На лице его застыло такое выражение,
как будто он очень долго чего-то ждал; по-видимому, теперь его уже ничем нельзя было удивить.
На нем был костюм из легкой полосатой ткани и рубашка из хлопка - поблекшая от частой стирки и выгоревшая на
солнце; тяжелые ботинки с железными подковками на подметках до блеска начищены. У ног лежал потертый портфель. В
общем, его скорее можно было принять за коммерсанта, торгующего каким-то серьезным товаром - вроде тяжелых машин
или промышленных химикатов - в близлежащих районах Карибских островов.
- О'Брайан, - представился он. У него почти не было акцента, как у человека, давно покинувшего родину и за много лет
привыкшего к местному диалекту. Улыбался он дружелюбно и немного лениво, и только его светло-голубые глаза глядели
настороженно. - Кое-кто в Вашингтоне рекомендовал мне встретиться с вами, - он слегка пожал плечами. Я проверил ваши
данные по компьютеру, мистер Трент. Похоже, мы могли бы вместе обделать кое-какие делишки, и, вероятно, нашли бы
немало общих знакомых - как друзей, так и врагов. Этот человек из Вашингтона предупредил меня, что я должен быть
начеку, но это их дела - в Вашингтоне. - О'Брайан сказал это, просто констатируя факт, без всякой горечи или критической
нотки в голосе.
Из-за стойки появился бармен - высокий и настолько жилистый, что мог бы играть в баскетбольной команде
профессионалов. О'Брайан заказал два пива. Он говорил спокойным и вежливым тоном. Дождавшись, когда подали пиво,
он отхлебнул и вытер губы чистым носовым платком, много раз побывавшим в стирке.
- Так и не привык к бумажным салфеткам, - сказал он. - Знаете, к этим одноразовым. В детстве нас приучали к
аккуратности, а за неряшливость мы получали подзатыльники. - Он сложил платок и положил его обратно в карман, затем
снова взглянул на Трента. - Из вашего досье следует, что вы уволились. Теперь хотите вернуться обратно, но на своих
условиях, и я вас вполне понимаю. - При этом он слегка подчеркнул местоимение "я". - Человек из Вашингтона сказал мне,
что речь идет о долгосрочном соглашении, и мне это тоже подходит. Правильно ли я понял?
- Совершенно верно, - отозвался Трент.
- Так, превосходно. А то эти ребята из Вашингтона часто все путают.
О'Брайан быстро оглядел террасу, по привычке проверяя - не подслушивают ли их.
- Согласно правилам нашего заведения, при работе с внештатниками я должен удостовериться, что вы сделаете что-то
полезное для нас, а я, со своей стороны, должен вам чем-то отплатить. Я все тщательно проверил по своим каналам, как
если бы консультировался в брачном агентстве. Похоже, у нас есть общие интересы, так что давайте действовать так, будто
мы сражаемся по одну сторону баррикад. Если мы проиграем, я потеряю прибавку к пенсии, которую выслужил, но,
поскольку я уже отработал тридцать лет, мне на это наплевать.
Он сказал все, что считал нужным, глотнул еще пива и слегка откинулся на спинку стула в ожидании ответа.
- Один мексиканец говорил мне, что его американский партнер ищет человека с яхтой - откликнулся Трент.
- Как зовут мексиканца?
- Педро Гомес-и-Роиг.
- Отличный парень. А у вас есть яхта... Это могло означать и вопрос, и утверждение. Трента устраивало как то, так и
другое.
- Да, в Доминиканской Республике. Пятнадцатиметровый катамаран, - ответил он.
Агент Управления по борьбе с наркотиками кивнул и сделал знак бармену.
- Вы любите густую похлебку из моллюсков, мистер Трент? - спросил он.
Трент ответил утвердительно, и это, видимо, понравилось О'Брайану.
- Ну вот, и здесь мы сходимся во вкусах. - Он сделал заказ и стал играть пивной кружкой, двигая ее по столу то влево, то
вправо и разглядывая отпечатки пальцев на запотевшем стекле.
Им подали похлебку в глубоких чашах. О'Брайан ел молча и сосредоточенно, и Трент подумал, что он, наверно, так же
серьезно делает все, за что берется.
Когда посуду убрали и принесли кофе, О'Брайан заговорил вновь:
- В вашем досье указано, что вы хороши в деле, мистер Трент. А в некоторых рапортах отмечено, что даже слишком
хороши. - Он слегка улыбнулся Тренту. - Не будем затрагивать вопросов морали. В былые времена мы провозглашали, что
боремся против коммунистов, и на этом основании могли делать все, что хотели, лишь бы ЦРУ не попадало на первые
страницы газет. Но теперь нам приходится действовать осторожнее. Я прошу вас учесть: если у нас опять начнется дефицит
пластиковых мешков для трупов, то нам станут задавать вопросы в Конгрессе. Впрочем, все это вы и сами прекрасно
знаете.
Да, действительно, Трент знал это слишком хорошо. Шеф пытался организовать его убийство, чтобы избежать риска,
ведь Трент мог дать показания в Палате представителей о мокром деле, которое он выполнял для ЦРУ Так и получалось -
люди, использовавшиеся в качестве орудий холодной войны, когда изменилась политическая ситуация, становились
париями нового порядка. Сенаторы и конгрессмены умывали руки, открещиваясь от тех методов, к которым совсем недавно
призывали сами. Трент всего лишь выполнял то, чему его учил шеф, и не очень-то задумывался, покуда ему не было
поручено внедриться в группу ИРА в Северной Ирландии. Хорошее знание истории Ирландии было необходимой частью
его легенды; к тому же отец у него был ирландец, а сам он воспитывался как католик. Наверное, он слишком поздно понял,
что социальные условия и национальные предубеждения - это такое же зло, как и терроризм, который они порождают. И
сейчас он сказал О'Брайану:
- Когда сражаешься против терроризма, приходится убивать - это входит в обязанности. Я ушел, потому что больше не
хотел убивать.
О'Брайан некоторое время сидел в задумчивости, а затем прервал молчание:
- Вы сделали правильный выбор, позвонив в Вашингтон, мистер Трент. Вас ведь считают головорезом, многие просто
бросили бы трубку. Когда-то этот человек работал на меня - он несколько амбициознее, чем я, любит хороший стол,
кондиционеры. В настоящее время создалась ситуация, которая, строго говоря, выходит за рамки моей компетенции. Вам
надлежит отправиться на остров Южный Андрос в Багамском архипелаге. Я хочу от имени заинтересованных лиц
арендовать вашу яхту. Как только это будет сделано, мы с вами, мистер Трент, входим в дело. Вопрос об оплате решим
позже, когда все будет готово. Пока же я и мои ребята будем присматривать за вашими старыми врагами, которые,
вероятно, станут за вами следить. Ну как, устраивает?
Трент прекрасно понимал, что, если он намерен сотрудничать с американцами, то придется согласиться. Неотъемлемой
частью его профессии являлась конспиративность и получение необходимой информации. Он вспоминал бывшего шефа -
человека холодного, одинокого, коварного, мастера силовых игр и психологического шантажа. В первые годы работы в
Управлении Трент не сумел занять сильной позиции: он стремился отличиться, и шеф, используя это, манипулировал им в
значительно большей степени, чем это допускалось официальными правилами. В дальнейшем Трент научился играть в
игры своего шефа и уклоняться от контроля, что пришлось не по вкусу руководству Управления. Это не понравилось и
американцам - так он нажил себе врагов и в Вашингтоне. Но всегда отлично выполнял задания - в чем бы они ни
заключались. Имея в виду опасность, угрожавшую ему, Трент сказал О'Брайану:
- Я работаю с вами лично, а не с вашим Управлением, а потому вы не должны упоминать моего имени в своих отчетах.
О'Брайан слегка кивнул в знак согласия.
- Теперь давайте договоримся о правилах, - продолжил Трент. - Вы поставляете информацию и специальное
оборудование - и это все. Операцию провожу я сам. Если мне что-то не понравится - я ухожу. Если же вы обнаружите, что
операция идет не так, - вы свободны.
О'Брайан снова легонько кивнул:
- Согласен. Я и люблю вести игру именно так. - Он отодвинул пустую чашку на край стола, взглянул Тренту прямо в
глаза, чуть-чуть улыбнулся:
- С точки зрения современного Вашингтона, мистер Трент, мы с вами устарели. Итак, у нас получится хорошая команда.
Вы знаете, что говорят о Доминиканской Республике? Бог создал мир за шесть дней, а на седьмой отдыхал. На восьмой
день от попытался навести порядок в Санто-Доминго и до сих пор его наводит. - Он начертил на столе прямую линию и
пририсовал к ней стрелку.
- Давайте обговорим: будем встречаться на восемь дней раньше, чем вы назначите, и на восемь часов раньше, чем мы
договоримся. Если вам потребуется лететь, старайтесь по мере возможности пользоваться самолетами "Америкэн Эйруэйз".
Возможно, это несколько усложнит ваш маршрут, но зато они точны и очень строги в смысле безопасности, а это дает мне
возможность в любой момент проверять их кассовые компьютеры через одного из своих людей.
Он кивнул бармену и попросил чек. Оплатив заказ, О'Брайан вынул из кармана ручку и написал номер телефона на
оборотной стороне чека:
- Позвоните мне с острова Южный Андрос.

Глава 5

Эти два острова - Южный и Северный Андрос - расположены на восточном краю обширных коралловых отмелей,
именующихся Большой Багамской банкой. Всего лишь в нескольких сотнях метров на восток от Южного Андроса
находится океанская впадина Тонг-оф-те-Ошен - гигантская "щель" с
отвесными стенами глубиной в тысячу восемьсот метров. Трент подумал, что спуск под воду в эту впадину напоминает
путешествие в космос. Набрав в легкие воздух, он нырнул и скользнул вниз под скалистый уступ.
На глубине двенадцати метров слева от него была маленькая пещера. Трент подплыл к входу и приготовил ружье для
подводной охоты. В темноте он разглядел пятнистый бок пятикилограммового морского окуня. Выпущенный Трентом
гарпун вонзился рыбе в жабры. Упираясь ногами в скалу, Трент сильно потянул за трос и вытащил рыбу. Всплыв на
поверхность, продул трубку акваланга и поплыл к надувной лодке "Зодиак", стоявшей на якоре среди коралловой отмели,
слегка покачиваясь на волнах.
Забросив в лодку пояс с балластом и ружье для подводной охоты, он подтянулся и перевалился через нагревшийся на
солнце обтянутый материей борт надувной лодки на ее днище. Выпотрошив рыбину, положил ее в сумку-холодильник,
завел мотор и дал полный газ. Легкая лодка, едва касаясь водной глади, помчалась, как брошенный по воде плоский
камень, направляясь к катамарану.
Переход от берегов Доминиканской Республики занял у него четыре дня. При северном ветре он направился из Санто-
Доминго на запад вдоль южного берега острова Эспаньола, пересек южную часть Наветренного пролива, а затем взял курс
на северо-восток, оставив с подветренной стороны остров Большой Инагуа. От западной оконечности острова он на одном
дыхании доплыл до Банки Колумба а затем до Южного Андроса: с утра дул ветер в три балла, а после полудня он усилился
до пяти.
Трент, летя по волнам на большом катамаране, испытывал какое-то удивительное чувство возбуждения и свободы.
Однокорпусная яхта тоже здорово несется под ветром, но у катамарана нет тяжелого свинцового киля, который тянет судно
вниз, и поток воздуха под палубой увеличивает его подъемную силу, так что он словно парит над водою и идет со
скоростью вдвое большей, чем обычная яхта того же размера. А кроме того, катамарану нет необходимости обходить мели,
так что он экономит сотни миль.
Пройдя таможню и иммиграционную службу, Трент нашел надежную якорную стоянку возле пляжа в заливе Кемп.
Здесь располагалось небольшое селение с магазином и станцией обслуживания, куда он подкатил с катамарана свой
мотоцикл; имелись несколько коттеджей для отдыхающих и небольшой отель. Прошла неделя с тех пор, как Трент известил
О'Брайана о своем прибытии.
Поднявшись на борт "Золотой девушки", Трент почистил и нарезал ломтями убитого им морского окуня, завернул в
пленку и положил в холодильник, работающий на солнечных батареях. Ровный ветер держал натянутой якорную цепь. В
рулевой рубке, под навесом, было прохладно. Трент улегся на подушках дивана с книгой и блокнотом. Часом позже
отложил книгу в сторону и стал наблюдать, как приближается какой-то пловец с берега к катамарану. По белому поясу
купального костюма можно было догадаться, что это женщина. Солнце поблескивало на стекле ее маски, ласты взбивали
пену, и белый след тянулся по серебристо-серо-зеленой поверхности воды над мелким песчаным дном.
Несмотря на то что катамаран стоял далеко от берега, многие из отдыхающих подплывали к "Золотой девушке" в
надежде, что их пригласят на борт. Они с приветственными возгласами обращались к Тренту, а он, в свою очередь, отвечал
им хотя и вежливо, но так, что им ничего не оставалось, как повернуть обратно.
Приблизившись к катамарану, пловчиха описала круг и высунула голову из воды, подняла маску на лоб, и Трент увидел
темные смешливые глаза и улыбку, естественную и открытую.
- Привет, - сказала она. - Ну и судно у вас, прямо как леопард - скачет на всех четырех!
Замечание показалось Тренту точным и оригинальным, и он в ответ указал ей рукой на ступеньки из нержавеющей
стали, которые вели на транец 58 катамарана.
Она поднялась на борт, пригнувшись, проскользнула под кромку тента и протянула ему мокрую руку.
- Аурия Рокко, - представилась она. Рука, на удивление, сильная, на большом и указательном пальцах слегка ощущались
мозоли, словно от рукоятки теннисной ракетки. Эта женщина явно была американкой; лет двадцати пяти, крепко сложена.
Ее темные глаза тепло смотрели на Трента. Из уголков глаз разбегались первые тонкие морщинки - признак смешливой
натуры. У нее был короткий и чуточку вздернутый нос, широкий рот, полные губы, уши изящной формы, не закрытые
коротко постриженными волосами. Черты ее лица нельзя было назвать классическими, но она излучала столько жизненной
энергии и бодрости, что сразу расположила к себе Трента.
- Трент, - представился он, подал ей полотенце и принес с кухни горячий кофе. Она наморщила нос и широко
улыбнулась, уловив аромат кофе из итальянской кофеварки.
- Ну и ну! Просто не могу поверить. Такое великолепное судно, и настоящий кофе! Редкое сочетание, мистер Трент. А
вы, я вижу, читаете по-испански? - Не притрагиваясь к его книге и блокноту, она просто прочитала имя автора и название
книги:
- "Франк Мойя Понс. "Эспаньола. 1493 - 1520". Профессиональный интерес?
- Нет, чисто любительский. И давайте без мистера - просто Трент. - Он налил ей кофе; сегодня утром сам поджарил
кофейные зерна на плите.
Аурия отпила глоток, пробуя кофе на вкус, и со свойственной американцам прямотой спросила:
- И чем же вы занимаетесь? Не похож на биржевого брокера и слишком молод, чтобы быть пенсионером.
Трент сказал, что он государственный служащий и взял дополнительный отпуск.
- Пока не кончатся деньги?
- Да, примерно так, - подтвердил Трент.
- А потом? Сбреете бороду, подстрижетесь - и снова за конторку где-нибудь в городе вроде Лондона? - Она улыбнулась
и, как будто отвергая такую возможность, одним движением очертила все вокруг - яхту, солнце и море, а также
представлявшуюся ей свободной нынешнюю жизнь Трента. - Ну, от этого можно с ума сойти, - восторженно произнесла
она. - А могу я осмотреть судно?
Трап, ведущий в кают-компанию, которая соединяла оба корпуса катамарана, начинался в левой передней части рубки.
Здесь, слева от трапа, размещался штурманский столик, на котором стояли новейшие электронные приборы фирмы Брукс и
Гейтхаус с дублирующими устройствами на переборке рубки: указатель скорости хода, силы ветра, эхолог, барометр,
спутниковый навигационный прибор. Навигационное оборудование дополнялось радиопередатчиком Сэйлора.
В передней части кают-компании стоял закрепленный на опоре мачты стол с окружавшим его в виде подковы диваном.
Диван был застелен покрывалом ручной работы с Гватемалы. Стол украшала ваза с белыми гибиску-сами. Другая ваза
стояла на одном из низких шкафов вдоль задней переборки вместе с парой массивных корабельных буфетов, где
выстроились рядами бутылки белого и темного рома и бокалы резного стекла, закрепленные струнами. К столу были
придвинуты два надувных кресла. Поверх голубого ковра расстелены афганские циновки. Здесь же стояли книжные шкафы,
а стену украшали две картины маслом девятнадцатого века с изображением судов на Темзе. Большие иллюминаторы
открывались на бак, а в крыше каюты по бортам имелись люки с выпуклыми крышками.
В левом корпусе судна, посреди прохода, тянулась длинная скамья, а в носовой и кормовой части располагались
двухместные каюты с отдельными умывальниками и туалетами. Единственная каюта в правом корпусе находилась на
корме и была длиннее других. К ней примыкало помещение для хранения парусов, а еще дальше была душевая с туалетом.
Койки в каютах были застелены мексиканскими покрывалами, занавески на иллюминаторах подобраны в тон, на белых
коврах - яркие циновки. Возвратившись в рубку, Аурия сказала:
- Прекрасное судно - настоящий дом. - Она слегка наклонилась, опираясь руками на стол, и, выжидательно глядя на
него, спросила:
- А вы вообще занимаетесь фрахтом?
"Значит, она, по-видимому, имеет отношение к плану О'Брайана", - подумал Трент. Однако Тренту, который последние
восемнадцать лет жил в обстановке постоянных обманов, ее прямота даже понравилась.
- А куда вы направляетесь? - спросил он.
- Мы пытаемся собрать сведения об одной яхте, которая, вероятно, затонула, и выяснить, что случилось с ее шкипером.
Мы - это Марко, мой брат, и Рик - сын этого шкипера. Рик - англичанин, - пояснила она, не столько для того, чтобы убедить
Трента, сколько потому, что это было важно для нее самой. - Положение довольно сложное. Может быть, вы сойдете на
берег, и тогда мы поговорим все вместе.
Трент налил себе еще кофе и предложил ей молока.
- Но вы не ответили на мой вопрос, - сказал он.
- А что вы спросили?
- Куда вы все-таки собираетесь плыть?
Она впервые немного смутилась, но все же взглянула ему прямо в глаза. Слегка пожав плечами, как будто освобождаясь
от проблемы, которая в действительности совсем и не была проблемой или, может быть, не должна считаться проблемой,
она сказала:
- На Кубу.
О'Брайан совсем не упоминал о Кубе - Кубе диктатора Кастро, прибежище всех террористических групп, у которых
Трент стоял на первом месте в списках подлежащих ликвидации лиц. Это едва ли был обычный случай крушения яхты на
коралловых рифах.
- А, у вас есть разрешение на проход в территориальные воды Кубы? - спросил он.
Она снова слегка пожала плечами и покачала головой.
- Есть сведения, что "Красотку" - ту самую яхту, которую мы разыскиваем, - потопили кубинцы. Они, разумеется, не
захотят, чтобы мы искали доказательства, а Государственный департамент не разрешает американцам посещать Кубу.
- Шкипер пропал без вести, возможно, погиб. А другие члены команды? - спросил Трент.
- Там были еще двое новозеландцев и один американец. - Она посмотрела на берег. Морщинки у нее на переносице
углубились, выдавая некоторую неуверенность.
- Я уже говорила, что положение сложное. Вам нужно снестись с Риком и Марко... - Она снова взглянула на Трента,
положив ладони на стол. - Ведь от разговора вас не убудет.
Не отвечая ей, Трент поставил чашки на поднос и отнес в камбуз.
- Пожалуйста... - сказала она. Стоя у раковины, он посмотрел на нее. Она сидела на ступеньках трапа, ведущего в кают-
компанию. Вырезы на купальном костюме делили ее кожу на белые и загорелые участки, и это было похоже на детскую
головоломку из кусочков картона. Он чувствовал, что она охвачена беспокойством, пожалуй даже страхом, и это его
настораживало. Атмосфера страха неизбежно связана с его профессией, его и О'Брайана. Но страх, казалось, совершенно не
вязался с натурой Аурии. Теперь он уже не сомневался, что она имеет отношение к тому, что интересовало О'Брайана. Но
на чьей она стороне? На стороне ангелов или грешников? Ему хотелось увидеть выражение ее лица, но отраженный от
белого навеса солнечный свет был слишком ярок.
- Почему вы обратились именно ко мне? - спросил он.
- Мы расспрашивали людей. Знаете, как это бывает. Кто-то назвал ваше имя.
- В какой связи?
- Говорили, что вы любитель приключений. Кажется, кто-то сказал, что вам нужны деньги.
"Этот кто-то - из агентов О'Брайана", - подумал Трент.
Аурия старалась вспомнить:
- Он говорил, что вы бросили якорь на рейде, чтобы не платить портового налога. А Марко сказал, что большой
катамаран - это как раз то, что нужно. Марко много плавал, участвовал в океанских регатах. Это его занятие, он этим
зарабатывает на жизнь.
- И где же это было?
- На Северном Андросе - в бухте Фреш Крик. Но какое это имеет значение? Трент улыбнулся:
- Так значит, кто-то сказал вам, что я не прочь нарушить закон, если мне как следует заплатят?
- Это было сказано не совсем так, - возразила она. - И во всяком случае мы и сами не стали бы нарушать закон,
настоящий закон, Но ведь это же Куба.
- На Кубе действуют кубинские законы. И я, пожалуй, больше люблю ходить под парусами, чем посещать людные места,
- сказал он, перейдя на шутливый тон.
Аурия рассмеялась, довольная тем, что допрос окончен.
- Марко любит и то и другое. Когда мы сойдем на берег, сами увидите - он всегда окружен людьми.
- А сын шкипера?
- Рик? Он немного застенчив.

Глава 6

Трент высадил Аурию на берегу возле небольшого пляжного отеля. Как она и ожидала, ее брат стоял у стойки бара,
неподалеку от плавательного бассейна, в центре небольшой компании. Он помахал Аурии рукой и крикнул, что подойдет
через минуту. Сын шкипера сидел в одиночестве за столом, в тени пальмового дерева. В нем сразу же можно было узнать
англичанина: худой, высокого роста - около метра восьмидесяти, - голубоглазый, остроносый и нервный. Такая бледная
кожа, как у него, за десять минут пребывания на полуденном солнце обычно сгорает. На голове надета панама,
отбрасывающая тень на лицо. Его белая рубашка с засученными рукавами, серые фланелевые брюки, слишком теплые для
здешнего климата, а также тяжелые кожаные ботинки были бы гораздо уместнее на прогулке по долинам Йоркшира. Трент
сразу же прочел в глазах англичанина, что он влюблен в Аурию и больше всего на свете боится рассердить и разочаровать
ее. Да, поистине трудное партнерство! Аурия представила их друг другу:
- Ричард Хьюитт, мистер Трент.
- Просто Трент. Не хотите ли выпить пива?
Англичанин избегал смотреть Тренту в глаза, на щеках его заиграл румянец. Он посмотрел на часы, как будто нить или
не пить пиво зависело от времени. Трент тем временем уже сделал заказ.
- Аурия сказала мне, что вы разыскиваете своего отца, - произнес он.
Теперь должен был что-то ответить Ричард, но он колебался. Выручило лишь то, что в это время принесли пиво. Он
принялся настаивать, что заплатит, и даже встал, чтобы достать бумажник из заднего кармана, но тут вмешалась Аурия.
Она уверенно заявила официанту, что оплатит кредитной карточкой, когда они будут уходить.
Трент понял, что она привыкла к деньгам - может быть, не очень большим, но достаточным, что придавало ей
уверенности. Вероятно, именно этого не хватало в детстве Ричарду, так же, как и ему самому. Одежда Ричарда была
совершенно неподходящей для Карибских островов. Возможно, он не рассчитал время своего пребывания здесь, потому и
не приобрел одежду для тропиков? Или он просто скуповат? Или и то и другое вместе?
- Вы ищете судно? Скажите мне, какое именно, и я, возможно, смогу помочь, - сказал Трент.
Ричард начал, мало-помалу, рассказывать свою историю, а Аурия время от времени осторожно подсказывала ему,
помогая преодолевать застенчивость.
Родители Ричарда официально были не разведены, но жили отдельно. Отец, профессиональный шкипер,
специализировался на доставке яхт из порта в порт. В последний раз он выполнял задание агента из компании Ллойда,
перегонял яхту "Красотка" из Анголы в Ньюпорт на побережье Коннектикута. Сначала владелец яхты рассчитывал
перезимовать в Кейптауне, но яхту пришлось поставить в Анголе на капитальный ремонт. Некоторые детали невозможно
было найти на месте, пришлось заказывать в Англии и переправлять в Анголу. Поэтому владелец яхты вынужден был
рассчитать прежнюю команду и снова вызвать отца Ричарда, по завершении работы. К тому времени зимний сезон уже
закончился.
Теперь в повествовании появился отец Аурии - владелец ресторанов в Нью-Джерси и в Ньюпорте, - который
повстречался с хозяином "Красотки" и арендовал яхту на шесть месяцев.
- "Красотка", - объяснила Аурия, - прекрасная классическая яхта, хотя немного и старомодная. Отец задумал
использовать ее при перевозке самых дорогих грузов для ресторана. А может быть, это была идея владельца яхты. В случае,
если бы это принесло прибыль в первый год, отец имел право выкупить яхту. Я думаю, он намеревался подключить к этому
делу Марко, - добавила девушка.
Хьюитт-старший прислал Ричарду открытку из Анголы. А потом они получили сообщение, что "Красотка", вероятно,
потоплена орудийным огнем у северного побережья Кубы.
- Что там было написано, пожалуйста, подробнее, - попросил Трент.
Ричард вынул из кармана письмо. В нем говорилось:

Дорогая миссис Хьюитт,
Ваш бывший муж, Уильям Хьюитт, нанятый шкипером на моторную яхту "Красотка", должен был доставить
судно из Западной Африки в Ньюпорт. К, нашему глубочайшему сожалению, должен сообщить Вам, что "Красотка"
вот уже восемь недель как пропала без вести, и велика вероятность, что Ваш муж погиб в море.
Жизнь Вашего мужа по его просьбе застрахована на сумму двести тысяч