КУСОК МИРА

Иоанна ХМЕЛЕВСКАЯ


Весна в этом году началась сразу и дружно в середине мая и продолжалась всего несколько дней, после чего сразу
наступило самое настоящее лето. Столбик ртути в термометре пополз вверх и замер, не изъявляя ни малейшего желания
опускаться. На безоблачном небе сияло весеннее солнышко, с каждым днем все более яркое, с каждым часом все более
горячее, прожаривая стены домов, землю и воздух. К середине июня уже и ночь перестала приносить прохладу. Погода
окончательно установилась, раскаленный солнцем мир источал жар и обливался потом.
В последнее воскресенье июня длинное серое шоссе недалеко от Ломжи было на удивление пустым. Казалось, что оно
проложено не в густонаселенном цивилизованном государстве, а где-нибудь в безлюдной саванне. Солнце стояло в зените,
воздух над асфальтом струился от зноя, и даже легчайший ветерок не нарушал его неподвижности. Льющиеся с безоблачного
голубого неба потоки ужасного жара затопили и пустынное шоссе, и мелкие кюветы по обочинам с растущими в них
пыльными сорняками, и раскинувшиеся вокруг поля пшеницы, и цветущие в клевере маки. Зной затопил и весьма
живописную группу на краю поля у самой дороги, приткнувшуюся в жидкой тени молодого деревца. Группу эту составляли
две молодые особы женского пола с угрюмым выражением лица и огромная гора разнокалиберного пестрого багажа.
У Терески Кемпиньской и Шпульки Букатувны начались каникулы.
Сидели они на обочине шоссе уже часа полтора, и весь их вид красноречиво говорил о том состоянии полнейшего
отчаяния и безнадеги, в котором пребывали девчонки. А главное - никаких признаков того, что жуткое положение, в которое
они угодили, может измениться к лучшему не только в течение ближайших часов, но и недель. Движение на шоссе
практически замерло, лишь изредка катили мимо цистерны и рефрижераторы, да иногда проскакивали малолитражки,
забитые пассажирами - неподходящий транспорт. Требовался грузовик.
Все дело осложнял багаж. Этот замечательный багаж состоял из четырех больших брезентовых мешков, трех голубых и
одного зеленого, рюкзака, туристской сумки и огромного тюка, перевязанного веревкой. К зеленому мешку были
прикреплены удочки в чехле, а к сумке привязана сетка, оттуда торчала рукоятка топорика, четыре бутылки минеральной
воды и длинная ручка сковороды. Все это вместе взятое явно превосходило возможности двух носильщиков-профессионалов.
Ясное дело, что в намерения Терески и Шпульки вовсе не входило сидеть в такую жару на обочине и наслаждаться видом
вымершего шоссе. Путешествовать автостопом, на попутках, они не собирались. Утром этого самого дня девочки, как и
планировали, отправились в путь на “фольксвагене-1600” - удобном и просторном, хоть уже и не новом, машина
принадлежала одному из знакомых отца Терески. Ехали они в Августов. У знакомого там были дела, и он обещал подвезти
Тереску и Шпульку вместе с багажом. Выехали с утра пораньше, и все было бы хорошо, если бы именно здесь, на этом
проклятом месте, за Ломжей, не случилось несчастье.
Знакомый ехал довольно быстро, дорога была свободна, он еще издалека заметил на обочине стадо гусей и на всякий
случай притормозил. Точнее, хотел притормозить. Сидящая впереди рядом с водителем Тереска увидела, как он вдруг
побледнел и даже как бы окаменел.
- О Господи, - хрипло прошептал водитель. - Тормоза сдохли!
Тереска тоже окаменела, не в силах произнести ни слова. В полном молчании доехали они до места, где автомобиль
остановился сам. Хозяин вытер пот со лба и оперся о руль.
- Все, конец, - произнес он трагическим тоном куда-то в пространство. - Тормозной цилиндр накрылся, а ручник у меня
давно уже плохо хватает. Вы уж меня, дорогие, извините, но на этом путешествие кончается. Приехали!
Тереска и Шпулька поначалу страшно обиделись и готовы были потребовать от горе-водителя доставить их багаж до
Августова - раз уж обещался - хоть на собственном хребте. Однако, немного поостыв, девочки благородно отказались от
своих несомненно справедливых претензий. Несчастный хозяин “фольксвагена”, внешне вполне приличного автомобиля,
был так страшно удручен, так полон раскаяния и настолько беспомощен, что добивать его было бы просто свинством.
Пришлось уверить его, что они прекрасно справятся сами, пусть занимается исключительно своей машиной.
- Не будем же мы бить лежачего, - гордо буркнула Тереска, а Шпулька согласилась с подругой несколькими энергичными
кивками.
- Я и так ума не приложу, что ему делать, - сочувственно заметила она.
Хозяин оставшегося без тормозов автомобиля тоже не мог приложить ума. Проблемы, вставшие перед ним, казались
просто непреодолимыми. Необходимо было добраться до соответственно оборудованной мастерской, причем не своим ходом,
а на жесткой сцепке. Жесткая сцепка, однако, бывает обычно только у специальных машин техпомощи. Позвонить и вызвать
аварийку было неоткуда. Жара усиливалась. Девчонки слонялись вокруг как два угрызения совести. Окажись в поле рядом
какая-нибудь брошенная телега, несчастный водитель, наверное, украл бы с нее дышло, присобачил его к “фольксвагену” и
силой заставил бы первую попавшуюся проезжающую машину отбуксировать его. При условии, конечно, что удалось бы
закрепить дышло на обоих автомобилях. Но что об этом говорить? Никакой телеги поблизости не было, дышла не было и
выхода тоже. Время шло, жара нарастала, знакомый в полном отчаянии решил было возвращаться на первой скорости, делая
по 10 км в час. И тут произошло чудо На шоссе вдруг показался желтый фургон столь желанной техпомощи, направившийся
как раз в Варшаву
Таким чудом пренебречь было, конечно, нельзя. Угрызаясь и извиняясь, знакомый перетащил весь багаж девчонок под
деревце, подгоняемый очень спешившей техничкой, сел в свой “фольксваген” и уехал на жесткой сцепке.
В результате всех этих передряг Тереска со Шпулькой в одиннадцать утра оказались за Ломжей в чистом поле в тени
чахлого деревца на обочине шоссе со всем своим скарбом и в половине первого продолжали все еще пребывать там. Утром
мимо проезжало множество легковушек, но ни одна не отреагировала на отчаянное махание девчонок. Никто даже не
притормозил, и неудивительно: они были забиты под завязку вещами, собаками, детьми и взрослыми. Дальше - хуже.
Машины появлялись все реже, а в последние часы вообще исчезли. Все замерло под раскаленным солнцем.
- Спорим, мы здесь останемся навсегда, - замогильным голосом произнесла Шпулька после продолжительного молчания.
- Никакая человеческая сила уже не сдвинет нас отсюда.
- Может, какая нечеловеческая найдется, - сердито проворчала Тереска. - А на худой конец остаются наши ноги. Можем
идти пешком.
Шпулька обернулась к подруге.
- Гениальная идея. Пешком со всей этой поклажей ?
- На голове носят и не такие тяжести.
- Кажется, голову мы потеряли, когда решились на эту поездку. А вообще жара тебе явно повредила. Как ты это все себе
представляешь?
- Что?
- Перетаскивание на голове всего этого добра. У нас же не по две головы.
- Я ничего не представляю. И ради Бога, перестань ныть, лучше подумай хорошенько. Спешить некуда, времени -
завались, и просто необъятные возможности!
Шпулька пожала плечами и поудобнее оперлась на голубой мешок.
- Говори только о себе, - удрученно заявила она. - Мои возможности погребены под тяжестью этого барахла. И вообще
мне непонятно, как цивилизованная страна могла среди бела дня превратиться в пустыню? Где все эти грузовики, под
которые вечно кто-нибудь попадает?
- Воскресенье ведь, - нехотя пояснила Тереска и облокотилась на второй голубой мешок.
Снова помолчали. Жара крепчала. Шпулька медленно подняла бутылку минералки и выпила последние капли.
- И не трава это вовсе, - пробормотала она, - а горячий сыпучий песок. Деревце - мираж. А по-настоящему вокруг - только
песок и песок. А нам надо доползти до оазиса...
- Ты что, спятила? - испугалась Тереска.
- Я представила себе пустыню. Как подумаю, что мы могли бы так. сидеть посреди пустыни, сразу делается легче. Что-то
едет.
Тереска отлепилась от мешка, выпрямилась и пригляделась. Далеко на шоссе показался автомобиль Еще недавно это
вызывало взрыв энтузиазма, выскакивание на дорогу и размахивание руками. Печальный опыт, однако, доказывал, что все
напрасно. Вот и теперь их наверняка ждет очередное разочарование.
- “Трабант”, - безнадежно протянула Тереска. - Вся крыша завалена. Дохлый номер.
Девчонки снова угрюмо устроились на мешках. Шоссе опять опустело. Жара свирепствовала. Казалось, весь мир вот-вот
расплавится. Тишина, и ни малейшего ветерка.
- При такой погоде одно утешение, что у нас нет паруса, меланхолически заметила Шпулька после очередной долгой
паузы. - Торчали бы мы сейчас на одном месте в открытом море и только расстраивались.
- Да уж, - съязвила Тереска. - А так, без паруса, мы летим вперед как стрела, и бурно радуемся. По крайней мере, ничего у
нас не пропадает зря.
- Еще как пропадает - байдарка. И маргарин плавится.
- Говори в прошедшем времени. Уже давно расплавился. Не могла эта подлая машина сломаться где-нибудь у воды?
- И деревья спилили Раньше, говорят, все дороги были густо обсажены деревьями. Я и сама помню. Вырубать деревья -
варварство.
- Что-то едет. Маленькое и противное.
Тереска чуть приподнялась, взглянула и кивнула.
- И на крыше тюк с небоскреб, - добавила она. - Куда же все эти, с прицепами, подевались?!
С угрюмым отвращением смотрела Тереска на проезжающий мимо автомобиль, загруженный до последней возможности
Постепенно в ней нарастала обида на весь мир. Сидеть так, опустив руки, под раскаленным добела небом у пыльной канавы,
и неизвестно сколько - может, до конца жизни - хуже некуда. Еще немного, и она бросится под следующую машину или
соорудит баррикаду поперек шоссе из своих вещей, силой выбросит пассажиров и заставит шофера ехать, пригрозив ему
чем-нибудь, лучше всего топором...
Шпулька, правда, лучше переносила жару, зато легче впадала в пессимизм. Ей уже представлялись два белых скелета,
полузанесенных песками пустыни, и кружащие над ними стервятники.
- Не знаю, не знаю, - вдруг произнесла она задумчиво. - Это становится невыносимым. Не говоря уже о маргарине.
Минералка кончается, мы умрем от жажды...
- У нас два литра чаю, - зло возразила Тереска.
- Кроме того, можно получить солнечный удар, - продолжала Шпулька нагнетать пессимизм. - Я уж на все согласна, лишь
бы оторваться от этого проклятого места. Слава Богу, что с таким грузом нельзя идти пешком, а то бы я двинулась.
Безграничный пессимизм подруги неожиданно вызвал в Тереске активное противодействие:
- Хватит, - категорически заявила она и поднялась. - Хватит ничего не делать и жариться на этой сковородке! Никто сюда
не приедет. Можно перенести хоть часть вещей на несколько метров, потом вернуться и перетащить следующие, и так далее.
Вставай, попробуем!
Шпулька очнулась и с ужасом посмотрела на подругу.
- С ума сошла? - спросила она, не веря своим ушам.
- Нет, но еще немного - и в самом деле сойду. До ближайшей речки всего несколько километров. Не сиди мы тут сиднем,
как замшелые пни, давно бы уже там были. Чего ждешь? Бери что-нибудь и трогай!
Шпулька не на шутку перепугалась, что Тереска от жары немного спятила. Тащиться в такое пекло с жутким грузом...
Бред сумасшедшего! Ведь через полкилометра они сдохнут... А Тереска уже энергично волокла голубой мешок через канаву.
Прислонив его к дорожному столбу, она вернулась за следующим.
Пустое и вымершее до сих пор шоссе благодаря им немного оживилось. Фигуры двигались туда и обратно, от столбика к
столбику. Весь багаж перемещался всего в два приема. Причем обратный курс можно было считать отдыхом.
- Ну, что я говорила, - выдохнула Тереска у четвертого столбика, опираясь на мешок с палаткой. - Я считаю, мы прошли
четыреста метров. Очень много. Речка уже близко.
- А куда эта речка течет? - жалобно спросила Шпулька.
- Не знаю, кажется, она впадает в Пису, а Писа - еще куда-то. Тебе не все равно?
- Ну, все-таки. Хотелось бы знать поконкретнее.
- У следующего столба посмотрим карту. Пошли!
У следующего столбика было решено дойти еще до одного, так как там росли какие-то кусты и блестела вода. Вода
оказалась небольшим прудом, где плавали утки. Большая часть водоема была заполнена навозной жижей, стекавшей сюда из
расположенных неподалеку хозяйственных построек. Но все-таки это была вода. Багаж живописно свалили у очередного
столбика, и Тереска вытащила из рюкзака дорожную карту. Обе девчонки чуть не стукались лбами, склоняясь над ней. Вот
желанный Августов, написанный малюсенькими буквочками. Шпулька с тоской посмотрела на него.
- А мы, собственно, где? - спросила она.
- Где-то здесь, за Ломжей. Ломжу проехали, точно помню.
- Я тоже. Дай посмотреть... Гляди, здесь две дороги расходятся, а пока мы ехали, ничего не расходилось.
- Ну, значит, не доехали. Разойдутся где-то впереди.
Шпулька оторвалась от карты и в полной панике взглянула на Тереску.
- Господи! Да ты что, не видишь, где эта речка?! Ведь если мы здесь, а речка здесь, то до нее минимум пятнадцать
километров!
Тереска встревоженно посмотрела на подругу и вырвала карту.
- Что ты несешь... А! Возможно. Похоже, я немного ошиблась. Мне казалось, что мы находимся дальше...
Шпульке стало плохо. Тереска уставилась на карту в полном отчаянии.
- Если мы здесь... а не дальше... то надо было пойти не вперед, а назад. Через Ломжу протекает Бебжа, а эта наша речка
впадает в Бебжу. Назад было ближе. Да и сейчас, честно говоря, ближе...
На самом деле через Ломжу протекала Писа, а не Бебжа, но на их карте это трудно было различить.
- Ну уж нет! - простонала Шпулька. - Я назад не пойду! Это слишком! Если мы снова окажемся в том проклятом месте,
откуда вышли, я этого не переживу! И уверяю тебя, ты тоже!
Тереска чувствовала - подруга права. Даже если бы эта Ломжа со своей Бебжей была всего в километре, она не вернулась
бы на то гиблое место ни за что на свете! Лучше уж идти пешком до самого Августова...
- Зря я тебе показала эту карту. Шли бы и шли себе. Дорога прямая. Не заблудились бы. А теперь что делать?
- Повеситься, - угрюмо посоветовала Шпулька.
- На чем?
- Ну, можно и утопиться. Есть где. Тереска оглянулась на пруд.
- Да уж есть. Кстати, обрати внимание, это вода. Ты же хотела дойти до воды...
- Ага. Если досидим до завтра, не исключено, что я попробую искупаться. Может, подхвачу какую-нибудь смертельную
заразу, умру и наконец-то отмучаюсь.
- Утки живы...
Дикая жара не ослабевала. Несчастные путешественницы сидели молча, чувствуя, как солнце пропекает их насквозь.
Страшно хотелось пить, а блестящее озерцо только усиливало жажду. В сумке оставались две последние бутылки минералки,
сберегаемые на крайний случай. Глядя на сваленный на обочине багаж, Шпулька вдруг подумала, что крайний случай,
похоже, наступил, и экономить больше нечего. Это была единственная мысль, которую ей удалось сформулировать.
Подвигнутая этим соображением, девочка тяжело приподнялась и по привычке бросила взгляд на шоссе.
- Кто-то едет, - апатично информировала она. Тереска пожала плечами. Шпулька все еще стояла, позабыв вдруг о
минеральной воде и крайнем случае.
- Слушай, он что-то тянет. Честное слово, тянет. Прицеп?
Тереска также неохотно встала на ноги.
- И какой прок нам будет... - начала было она и вдруг осеклась. - Это не прицеп. Слушай, похоже на лодку!
- О Господи! Он тянет лодку! Едет к озеру... Тормозит!!!
- Маши! Что ты стоишь, маши!
Обе бросились через канаву к дороге. Шпулька споткнулась и на четвереньках вылетела на середину шоссе. Тереска
ошалело размахивала картой.
Богумил Стшалковский ехал себе спокойно вместе с женой в отпуск. На специальном прицепе он тянул за своим
автомобилем большую моторную лодку, поэтому двигался не слишком быстро. На пустынном шоссе вести машину было
легко - одно удовольствие. Водитель смотрел вперед, ожидая скорого разветвления дороги, как вдруг заметил на обочине
какую-то странную цветную кучу, показавшуюся ему подозрительно знакомой. Он машинально затормозил, и тут прямо под
колеса на пустое шоссе вылетело что-то невообразимое. В первый момент пан Богумил подумал, что видит группу цирковых
акробатов, устроивших представление на проезжей части дороги.
- Пресвятая Дева, что это? - заволновался он. - Авария? Не автомобиль, но, кажется, что-то случилось?
Пан Стшалковский резко тормозил уже с самого начала “представления”. На минуту оторвавшись от скачущих по шоссе
существ, он взглянул на обочину. Одного взгляда было достаточно.
Надо сказать, что пан Богумил, механик по профессии и одновременно хозяин автомастерской, по призванию был
заядлым водником. Счастье его жизни составляла вода и всевозможные плавсредства. И всех причастных к водной стихии
он считал родственными душами. Не разобрав ни пола, ни возраста, ни внешнего вида людей, бьющихся, словно в припадке
эпилепсии, перед носом его автомобиля, пан Стшалковский с первого взгляда опознал среди валявшихся на обочине вещей
упакованную складную лодку марки “Нептун”.
- У них лодка, - озабоченно произнес он. - Тоже плавают. Может, надо помочь?
Новый проблеск надежды совсем ошеломил Тере-ску и Шпульку. При мысли, что единственная подходящая им машина
может уехать прежде, чем удастся уговорить их подвезти, девчонки совсем запаниковали. Больше жестами, чем словами,
несчастные пытались убедить вышедшего из авто симпатичного седеющего мужчину, что лодка на прицепе - дополнительное
транспортное средство, а значит, ему ничего не стоит доставить их вместе со всем скарбом куда-нибудь к воде, ведь сам он
едет к воде, ну разумеется, к воде, раз везет лодку? Немного обалдевший от этого налета пан Стшалковский поначалу было
понял, что на его лодке хотят переправиться через какую-то водную преграду, и ошалело уставился на вонючий прудок у
шоссе. Не скоро до него дошло, в чем дело.
- Хорошо, хорошо, - успокоил он юных туристок, - разумеется, я вас возьму, уж как-нибудь поместимся, конечно, мы едем
к воде. Не надо так волноваться! Вы разрешите перенести вещи? Не бойтесь, я вас не брошу, честное слово! Хотя должен
заметить - ехать автостопом с таким багажом не очень разумно.
Совершенно огорошенные нежданным счастьем, Тереска и Шпулька объяснили, что они вовсе не едут автостопом, не
такие уж они дуры. Ехали с одним знакомым, который сломался и увезен на сцепке.
- Вам не повезло, ведь сегодня воскресенье, - заметила пани Стшалковская, когда все наконец двинулись дальше. - В
будний день вас подобрал бы любой грузовик. Частники не возьмут, даже если место есть.
Тереска и Шпулька, запихнутые на заднее сиденье в жуткой тесноте, молча наслаждались своим счастьем. Проклятое
раскаленное шоссе бежало назад, а тенистые леса и прохладные озера приближались с хорошей скоростью в шестьдесят
километров в час. Слова пани Стшалковской напомнили им, что можно было и дальше сидеть у канавы - целыми часами,
днями и годами, во всяком случае, до понедельника уж точно. Кошмар!
- А почему грузовики подвозят, а частники нет? - заинтересовалась Шпулька.
Пан Стшалковский тяжело вздохнул.
- Потому что никогда не знаешь, на кого попадешь, - грустно пояснил он. - Люди заботятся о своих машинах, ну, знаете,
моют, чистят, стараются не поцарапать... А те, что едут автостопом, редко ведут себя осторожно и к тому же всегда жутко
грязные. А водителям грузовиков все равно...
- Вот так приличные люди и страдают из-за всяких грязнуль, - констатировала Шпулька.
- Так всегда и бывает, - философски заметила пани Стшалковская. - Виноваты одни, а расплачиваются другие...
Машина ехала, солнышко светило, милая беседа об автостопе, грязнулях и несправедливости продолжалась, когда в
окрестностях Пиша пани Стшалковская вдруг поинтересовалась:
- Минуточку, а куда, собственно, мои дорогие, вы едете ?
Тереска и Шпулька замолкли, сразу не сообразив, как ответить на такой простой вопрос. Главное было в том, что они
ехали, а куда - не так уж и важно. Ответили они одновременно:
- Собственно, нам все равно, - сказала Тереска. - Только чтобы к воде.
- Вообще-то в Августов, - сказала Шпулька. - Но можем выйти и где-нибудь раньше...
- Господи! - пробормотал пан Стшалковский и машинально притормозил. - Где Рим, а где Крым! Мы же едем в Венгожев
и уже проехали Пиш! И что теперь делать?
- Поезжай! - велела ему жена. - Через Ожиш проходит шоссе на Элк и Августов, там можно сделать пересадку...
Еще довольно долго Тереска и Шпулька никак не могли сообразить, что случилось. Наконец до них дошло. Супруги
Стшалковские, расстроенные и озабоченные, объяснили, что еще в Кисельнице дороги разошлись. Трасса на Августов пошла
направо, на восток, а они едут прямо на север. Свернуть им никак нельзя, так как к пяти надо быть в Венгожеве, где их ждет
знакомый, который уступает свой гараж: и еще сегодня должен уехать. Единственный выход - расстаться в Ожише. Может,
там девочкам удастся поймать попутку в сторону Августова? В противном случае они все окажутся у озера Мамры.
- А если вам изменить свои планы? - заботливо спросила пани Стшалковская. - Вам обязательно быть в Августове?
От одной мысли, что пришлось бы высаживаться на суше, в этом Ожише или еще где бы то ни было и снова ждать на
очередном кошмарном шоссе, Тереске стало плохо. Что угодно, только не это! Они готовы ехать хоть на Онтарио, хоть на
Байкал, пусть даже к истокам Амазонки, лишь бы вместе со Стшалковскими!
- Нет! - категорически заявила она. - Не обязательно! Можем с таким же успехом ехать в Венгожев. Не обращайте на нас
внимания...
Смутно припоминая, что озеро Мамры расположено в самом начале или, наоборот, в самом конце Мазурского озерного
края и что там начинается или кончается какой-то водный путь, Тереска поспешно добавила:
- Озеро Мамры, очень хорошо! Если вы на Мамры, то и мы тоже. Нам любая вода подойдет.
- Но ведь... - обеспокоенно вякнула Шпулька.
- Заткнись! - прошипела ей на ухо подруга. - Тебе не все равно? Там воды еще больше!
- Ну и слава Богу, - вздохнул с облегчением пан Стшалковский. - Там дорога проходит у самого озера, и рядом такой
симпатичный лесок, травка, хорошее дно, можно даже стать лагерем. Я помогу перенести багаж, и все дело займет пару
минут.
- Вас это устроит? Справитесь дальше сами? - волновалась пани Стшалковская.
- Конечно! Нам нужна только вода и больше ничего.
- А как с картой? У вас есть какая-нибудь карта?
- Есть, - неожиданно встряла молчавшая Шпулька и добавила с горечью:
- Очень подробная карта. Августова.
Тереска попыталась незаметно пнуть подругу ногой, но попала в сковородку и только сбила себе палец.
- У нас есть карта всей Польши, - поспешно вмешалась она в разговор, не уточняя, что это та самая карта автомобильных
дорог, которую она перед самым отъездом потихоньку стянула у брата. Озера на ней во всяком случае можно было
различить.
Шпулька сидела надутая и расстроенная. С самого начала все было так хорошо запланировано, согласовано и решено.
Они едут на Августовские озера в домик знакомого рыбака, откуда будут совершать по воде вылазки небольшие и побольше.
Августовские озера были им обеим достаточно хорошо знакомы, маршруты вылазок согласованы. Все казалось таким
легким, простым и безопасным, что даже родители не возражали. А теперь их планы летят к черту. Тереска в непонятной
горячке готова была полностью все изменить: ехать в другую часть страны, на Мазурские озера, которых они совсем не
знают, такие страшные, огромные, и даже в некоторых местах опасные!
- Ты что, совсем спятила? - прошипела Шпулька в ухо Тереске. - Ведь у нас нет даже карты этих озер, мы ничего и никого
там не знаем!
- Подумаешь! Не знаем, так узнаем. Вода - везде вода!
- Но ведь ее там так много!
Именно это вдруг и стало Тереске нравиться. Ее вдохновляла перспектива неожиданного нового приключения, гораздо
более захватывающего, чем запланированное ранее. Тоже мне удовольствие - сидеть в давно знакомой луже! Куда
интересней видеть новые места и покорять огромные пространства! А кроме того, вдруг еще супруги Стшалковские,
разобравшись в ситуации, начнут настаивать, что лучше придерживаться первоначальных планов, и выпихнут их на первом
попавшемся перекрестке. Одна мысль об этом приводила Тереску в состояние тихой паники.
- Балда! - энергично зашептала она подруге. - Снова хочешь сидеть на обочине? Вот и хорошо, что воды много. Увидим
солидный кусок мира!
- О Боже! - только и смогла прошептать Шпулька, замолчав уже окончательно.
Махонький, покрытый травой мысок полукругом вдавался в озеро. Позади лежал большой плоский луг с разбросанными
кое-где низенькими кустиками. В торжественном молчании Тереска и Шпулька стояли на краю мыса спиной к лугу и
наслаждались прекрасным воплощением своей мечты. Огромное водное пространство, поблескивая на солнце серебряными
искрами, тянулось в одну сторону как минимум на километр, а в другую - на несколько. Вдоль берега медленно проплывала
стайка уток, оставляя за собой веером расходящийся по воде след. В природе царили жара и спокойствие.
Тереска посмотрела по сторонам, отступила на несколько шагов и уселась на мешок с палаткой.
- Ну, наконец-то! Теперь можно отдохнуть и немного подумать.
Шпулька оторвалась от созерцания озера и оглянулась с явным неудовольствием.
- О чем это?
- Как о чем? Обо всем. Что будем делать прямо сейчас, и вообще.
- Прямо сейчас ты как хочешь, а я прежде всего искупаюсь и даже вымоюсь. Где мыло?
- В рюкзаке, - не очень уверенно ответила Тереска и встала с мешка. - Я бы тоже искупалась, но не уверена, можно ли.
Посмотри сюда.
Посреди мысочка торчал врытый в землю столб с грозным предупреждением, которого они поначалу совсем не заметили.
- “Купаться категорически запрещено”, - прочитала вслух Шпулька.
- Непонятно. Стшалковские сказали, что дно здесь хорошее. И правда, смотри - мелко, песочек...
- Может, там дальше какие-нибудь ямы, омуты или еще что?
- Какие омуты на озере? На поверхности было бы видно! Вода чем-то отравлена? Химия какая или бактерии...
- Не похоже. Чисто, даже дно видно. О ядерных взрывах в этих краях я не слышала. Чем ее могли отравить?
- Промышленными стоками. В зараженной воде нет жизни, а утки вон здоровехоньки. Если бы еще и рыба была...
- Есть! - радостно воскликнула Шпулька, всматриваясь в глубину. - Смотри, целые косяки! Такие малюсенькие, наверное,
мальки!
- Если мальки водятся, значит, вода в порядке. Не знаю, почему же нельзя купаться?
- Озеро заминировано? - предположила Шпулька.
- Сдурела? Полвека, как война кончилась! И вообще, тогда были бы череп и кости. И колючая проволока.
- Ну, не знаю. Может, малькам ничего, а у людей начинается чесотка...
Отупевшие от жары, девчонки стояли, неуверенно поглядывая то на столб с надписью, то на прозрачную воду.
Шпулька вдруг взбунтовалась:
- К твоему сведению, мне все равно. У нас есть салициловый спирт, в случае чего буду потом лечиться. А сейчас
искупаюсь или умру. Лучше чесотка, чем смерть!
- Постарайся хотя бы не наглотаться этой воды, - посоветовала Тереска, сбрасывая по примеру подруги одежду и
оставаясь в купальнике. - И не заплывай далеко, вдруг там все-таки что-то есть, может, какие сети. Не стоит тонуть в первый
же день.
Чтобы утопиться на обширном мелководье, надо было очень постараться. А чтобы смыть с себя мыло, приходилось
приседать или ползать на четвереньках, а то и на брюхе. И все же уже минут через пятнадцать девочки почувствовали себя
гораздо лучше и начали даже здраво рассуждать.
- Похоже, мы сваляли большого дурака, заменив Августов на Мазуры. Но опять же, от нас мало что зависело, и нечего
расстраиваться, - заявила воспрянувшая духом Шпулька, вытирая волосы полотенцем. - Действительно, надо подумать, что
теперь. Я жутко голодная. А ты?
- Я тоже. Давай съедим, что у нас сверху. Правильно мы сделали, что взяли бутерброды. Остаемся здесь до утра или сразу
двигаем дальше?
Шпулька неуверенно оглянулась.
- Не знаю... Мне здесь не очень нравится. Это не то, о чем мы мечтали. Я бы хотела в лесу. А здесь ничего не растет, один
луг. И тесно.
Принимая во внимание обширные пространства земли и воды вокруг, заявление прозвучало довольно странно. Но
Тереска поняла сразу. Покрытый травой мысок был совсем маленьким, от луга его отделяли заросли крапивы и еще какой-то
высокой зелени, да и само озеро оказалось не таким уж большим при ближайшем рассмотрении. Прямо под носом, ну
максимум в километре, виднелся другой берег, тоже голый, поросший травой и обезображенный какими-то постройками.
Тереске все это тоже не нравилось.
- Ты права. Нечего тут сидеть. Поищем другое место.
- Только где? - пробормотала Шпулька с набитым ртом. - Везде, похоже, одно и то же. Не озеро, а настоящая лужа.
- Это не все озеро, - запротестовала Тереска и махнула бутербродом в сторону солнца. - Там должна быть протока, то есть
эта часть соединяется с другой и так далее.
Шпулька с опасностью для жизни вывернула голову назад.
- Ничего подобного не вижу. По-моему, озеро здесь кончается. Откуда ты знаешь, что есть протока?
- Из карты. На карте видно, что Мазуры очень разветвленные, а мы - почти в самом верху. К озеру Снярдвы надо плыть
вниз, то есть на юг. Дай немного чаю.
- Где у тебя карта?
- В рюкзаке. Не жадничай, дай всю бутылку!
Шпулька, не вставая с места, подала ей бутылку, а затем полулежа дотянулась до рюкзака и подтянула его к себе. Тереска
критически заметила:
- Ты лежишь на помидорах.
- Только на одном. Я его сейчас съем. А вообще у воды очень удобно. Испачкаешься - не страшно. А, вот и карта.
Тереска кивнула и продолжала внимательно изучать ближний и дальний пейзаж. Озеро было почти пустое, где-то на
самом краю у противоположного берега сбилась стайка лодок и байдарок, белели два паруса и трещала какая-то моторка.
Шпулька с отвращением развернула малепусенький кусочек бумаги.
- Ну и карта! Много тут не увидишь. Мамры, Мамры... Ну да, разветвление, ничего не скажешь... Если нам на Снярдвы,
то надо плыть через Гижицко, но я не вижу никакой протоки. Наоборот, тут шоссе.
- Ничего. Перетащим все через шоссе поверху.
- Слушай, ты в своем уме? Здесь ведь столько плыть! Сентябрь нас застанет на полпути!
- Выйдем на берег. Прервемся и продолжим в следующем году, - спокойно ответила Тереска. Шпулька продолжала
изучать карту.
- Никуда эта карта не годится! - раздраженно заявила она спустя некоторое время. - Дорога по ней идет посреди озера,
леса не обозначены, и вообще ничего не видно.
- Лес, если появится, можно и без карты увидеть. Зато там даны расстояния в километрах.
- Так ведь это по шоссе!
- Ну и что? Можно сравнить и сделать поправку. А чего не видно на карте, увидишь на местности. Кстати, здесь ясно
указано, что водным путем можно добраться до самой Варшавы.
- И ты что, считаешь, что мы запросто доплывем до самой Варшавы?
- Считаю, что попробовать стоит. Любое расстояние можно преодолеть. Смой с себя этот помидор и принимайся за
работу.
- Сейчас. Подожди. Это выходит... Подожди...
- Что еще?
- Сейчас. По шоссе это будет... Плюс четырнадцать. Сейчас... И семьдесят шесть. Езус-Мария! По шоссе - это почти
триста километров! Собираешься проплыть триста километров?!
- Во-первых, мы поплывем не по шоссе. А во-вторых, это пять километров в час, по десять часов в день, пятьдесят... и
через шесть дней, если уж очень постараться, можем быть в Варшаве. На байдарке можно вытянуть пять километров в час.
Шпулька даже лишилась дара речи от негодования. С ужасом взглянула она на Тереску, а потом с не меньшим ужасом на
бескрайний водный простор, который предстояло преодолеть за шесть дней - неясно зачем и за какие грехи. Спокойная
поверхность озера мирно поблескивала на солнце, утки отплыли подальше, а вместо них из-за тростника показалось такое,
такое... что невольно привлекло внимание девочки и заставило отступить кошмарные мысли о предстоящей каторжной
гребле по десять км в час.
Шпулька повернулась и ткнула в это нечто пальцем:
- Смотри, что там плывет. Это не утка. Я такое когда-то уже видела, похоже на перископ. Как оно называется?
Тереска присмотрелась повнимательнее.
- Птица такая, подожди, я не знаю, как называется, ты меня сбила своим перископом. Что-то противное...
- Птеродактиль.
- При чем тут птеродактиль? Сейчас, не перископ. Вот, крутится на языке, теперь не успокоюсь, пока не вспомню. Давай
вспоминай всех птиц подряд, на “пэ”.
- Аист, - начала Шпулька. - Бекас, цапля...
- На “пэ”!
- Я болотных называю. На “пэ”? Попугай.
- Балда!
- Перепелка, петух, пустельга, пулярка...
- Да уж, пулярка здорово летает. А плавает как!
- Пеночка. Ой, смотри, второй перископ выплыл! И третий! Пеликан.
- Какой пеликан? Где?
- Я тебе птиц вспоминаю. Павлин. Поморник. Он в учебнике вместе с гагарой...
- Погара... Тьфу! Я хотела сказать поганка. Точно, поганка!
- А!.. Правильно, поганка, или чомга, я тоже знаю. Но перископ к ней больше подходит. Смотри, как вертит головой,
вылитый перископ! И даже не мечтай, что я буду грести по десять часов в день. Мне в Варшаве делать нечего, и мировых
рекордов я бить не собираюсь!
- А кто тебя заставляет? Я теоретически прикинула. Уж за два-то месяца доплывем, и говорить нечего. Кажется, там где-
то по пути Пиская Пуща?
Шпулька перестала волноваться, оставила в покое перископы и снова занялась картой.
- Есть. Точно. За озером Снярдвы. И какая-то длинная, узкая вода. Не могу разобрать. К этой карте нужна лупа. Озеро
Нидзкое.
- Вот и отлично. Плывем на Нидзкое озеро. Шпулька погрузилась в вычисления:
- У меня выходит сто десять километров. А у тебя? По пятьдесят км в день! В крайнем случае, если везде будет так же
голо, как здесь, я готова туда добраться за две недели. И ни минутой раньше!
- Если уж плыть, то надо иметь на чем, - ехидно заметила Тереска. - Может, Ваша Светлость все-таки соизволит заняться
лодкой?
Сверхсложные манипуляции при сборке своего плавсредства Тереска и Шпулька предусмотрительно освоили на практике
еще до отъезда. Они собрали и разобрали лодку дважды. Правда, делалось все под бдительным наблюдением прежнего
хозяина, который тыкал пальцем в очередную деталь. Теперь же, без руководства специалиста, предстояло всю операцию
проделать самим.
А час спустя по всему мысочку валялись фрагменты лодки, извлеченные из голубых мешков. В инструкции по сборке не
было никаких схем или картинок, поэтому отдельные части надо было узнавать “в лицо” и соединять друг с другом методом
проб и ошибок. Когда же, наконец, еще через час перед и зад лодки, сложенные из соответствующих брусочков бортов, пола,
носа и прочих прутьев, палочек и ребрышек, приобрели нужную форму, обе подруги страшно удивились.
- Глянь-ка, становится похожим на нос и корму, - не веря своим глазам, пробормотала Тереска.
- А я уже и не надеялась, что нам когда-нибудь удастся все это сложить в одно целое, - недоверчиво отозвалась Шпулька.
Понемногу лодка начала напоминать лодку, а количество разбросанных по траве фрагментов значительно сократилось. И
настал-таки исторический момент, когда брезент был надут, весла собраны, а руль укреплен на своем месте.
- Скоро восемь, - сказала Тереска, вытирая пот со лба. - Похоже, за весь учебный год мы так не наработались, как за
первый день каникул.
Шпулька кивком выразила свое согласие, пытаясь одновременно расчесать совершенно спутавшиеся волосы.
- Какое счастье, что это только раз! - вздохнула она.
- К твоему сведению, надо еще распаковать вещи и рационально их погрузить.
- По мне, так можно и нерационально...
- Тогда наша лодка перевернется, или мы в ней не поместимся. Ты же не собираешься передвигаться вплавь? Уже поздно,
принимайся за работу!
- Гребля после всего этого покажется нам раем! - простонала Шпулька и начала развязывать веревки.
В огромном тюке, обернутом бумагой и перевязанном веревкой, находились очень нужные вещи. А именно: два одеяла,
два надувных матраца, две настоящие, правда небольшие, подушки, кухонная утварь, сменная одежда, продукты, небольшая
пила, саперная лопатка и весьма солидная аптечка. Все эти предметы отличались по размеру и форме, и правильно
разместить их в лодке оказалось задачей не из легких, тем более что некоторые вещи боялись воды и их надо было запихать
в носовую часть. Спущенная на воду лодка заваливалась то на один борт, то на другой, и только окончательно выбившись из
сил, девчонки вернули ей некоторое равновесие. Удалось погрузить все.
- Держаться-то она держится, - весьма скептически заметила Шпулька. - И может, даже не намокнет. Но куда я дену свои
ноги, ума не приложу...
Лодка была торжественно отбуксирована на глубину (примерно по колено), и подруги осторожно влезли в нее. Слегка
покачиваясь на воде, она тем не менее не выражала намерения перевернуться, а значит - была загружена правильно. Однако
что-то все же было не так, и девчонки не сразу сообразили, что именно.
- Весла! - вдруг отчаянно вскрикнула Шпулька. - Вот дуры! Весла же остались на берегу.
- Стой! - заорала на нее Тереска. - Не вылезай! Шпулька, которая уже слегка приподнялась, плюхнулась назад на сиденье
совсем ошарашенная:
- Ты что, свихнулась? Как же без весел?
- Погоди, здесь нельзя вылезать. Уже глубоко, еще перевернемся!
- А что же...
- Ничего, греби руками. Нет, погоди, лучше лопатой! Я как раз на ней сижу.
- Интересно, мы отчалим когда-нибудь от этого паршивого берега? - устало спросила Шпулька, возвращаясь с веслом и
туфлями, в последний момент обнаруженными под кустом.
- Надеюсь, мы больше ничего не забыли? - озабоченно ответила Тереска.
На этот раз на мысочке совсем ничего не осталось. Подруги захватили с собой даже бумагу из-под бутербродов, которая
могла пригодиться в будущем для разжигания костра. Наконец-то они смогли оторваться от надоевшей суши и отправиться в
плавание. Все неимоверные приключения и осложнения так задурили им голову, что ни одна далее не подумала: а не
слишком ли позднее время суток для начала путешествия?
- Уже темно...
- Месяц светит.
- Это называется светит? Хоть бы полнолуние было!
- Не ной, скоро будет. И шевели веслом-то, иначе придется ночевать прямо здесь!
Стояла уже глубокая ночь. Давным-давно стемнело, и только на северо-западе небо было чуть светлее. В слабом свете
узенького месяца озеро казалось огромным, таинственным и бездонным. Со всех сторон доносились непонятные звуки:
какие-то шорохи, хлюпанье, потрескивание и всплески. И нигде никакого берега!
Вопреки своим совершенно искренним намерениям Тереска и Шпулька медленно выплыли на середину озера Мамры. С
самого начала они подыскивали подходящее место для ночлега, но плоский, отгороженный широким поясом камыша, берег
казался совсем непривлекательным. Когда же девчонки окончательно выбились из сил, перестали высматривать лес и готовы
были заночевать на лугу, выяснилось, что с лугом все не так просто. Единственное более или менее подходящее место
оказалось совершенно недоступным по весьма прозаической причине. От воды луг отгораживала колючая проволока, за
которой паслось огромное стадо коров. Узенькая полоска земли у самого берега была утыкана табличками с надписями,
категорически запрещавшими ставить палатки, разводить костры и, конечно же, купаться. Смертельно уставшие подруги
наверняка проигнорировали бы все запреты и высадились на берег, если бы не явно недоброжелательное внимание коров.
Особенно одной из них, которая, недолго думая, решительным шагом направилась в сторону путешественниц, причем
выражение ее морды не предвещало ничего хорошего.
- Это неподходящее место для ночлега, - поспешно заметила Шпулька. - Не беги, это может ее спровоцировать. Ну,
перелезай же скорее назад...
Таким образом, страшно уставшие, испуганные и оглушенные оказались наши девчонки ночью на середине озера Мамры,
а видневшаяся еще недавно земля исчезла во мраке ночи.
- А откуда ты знаешь, что оно скоро будет? - неожиданно спросила Шпулька, положив весло.
- Что оно?
- Полнолуние.
Тереска тоже отложила весло.
- По положению месяца. Видишь, как он повернут? Подставь палочку - и получишь букву “Р”, значит, он родился и
растет. Все на “Р”. А если наоборот, получается буква “С”, значит, он уже старый и скоро ему смерть. Все на “С”. Недели
через две сама в этом убедишься.
- Откуда ты знаешь?
- Я же тебе объясняю: у луны такие фазы.
- Да нет, откуда ты вообще все это о луне знаешь?
- Наверное, кто-то рассказывал, хотя и не помню кто, а может, сама где-то читала... О, смотри! Вон Полярная звезда! Ой,
да мы не туда плывем, надо держаться правее!
- Ничего подобного, нам надо левее, там был берег.
- Когда он там был? Это ведь уже другое озеро. И где этот берег? Ничего не видно! До утра туда не доберемся! Я больше
не могу!
- Я тоже не могу! Но совсем недавно берег был слева!
Весла казались сделанными из свинца. Черная, слегка поблескивающая водная гладь не имела границ, а положение
становилось все более безнадежным.
- Придется, наверное, все-таки попробовать влево, - растерянно сказала Тереска. - Туда вроде ближе.
Шпулька как раз пришла к выводу, что каждое пространство на Земле где-то кончается, и, двигаясь по прямой, рано или
поздно наткнешься на берег. Поэтому она категорически запротестовала и, уставившись на Полярную звезду, требовала
плыть прямо на север.
- Ты же хотела влево? - удивилась Тереска.
- Я уже передумала. Откуда я знаю, что там? Ничего не видно. А на севере точно есть земля.
- Земля везде есть...
Довольно долго обе сидели молча и отдыхали. Решили дожидаться рассвета. Месяц как назло исчез, и мир погрузился
теперь уже в абсолютную, почти осязаемую темноту.
- Я совсем окоченела, - отчаянно прошептала Шпулька. - Ты не знаешь, сколько уже времени прошло?
- Думаю, с полчаса. До рассвета - еще три.
- Не пугай меня. Я надеялась, что наоборот.
- Оставь надежду, всяк сюда входящий, - зло продекламировала Тереска. - И не рассчитывай, что время пролетит быстро.
Хуже нет, чем вот так ждать!
Усталость и напряжение этого кошмарного дня привели к тому, что девчонок начала бить дрожь. Попытки отыскать в
байдарке какие-нибудь одеяла или свитера окончились обнаружением двух теперь уже пустых брезентовых мешков. Термос
же с чаем окончательно исчез где-то в недрах лодки.
- У меня ноги замерзли, - пожаловалась Шпулька. - Что-то не в порядке с этим рассветом. Похоже, мы заплыли за
северный полярный круг. И теперь полгода будет полярная ночь.
- Ну так настройся соответственно и терпеливо жди, - безжалостно ответила Тереска. - Если все кончится через четыре
месяца, будешь приятно удивлена.
Время остановилось, холод усиливался, а темнота как бы густела. Девочки перестали друг друга подбадривать и совсем
сникли. Обе одновременно, хотя и самостоятельно, пришли к выводу, что жаркие городские квартиры, раскаленные стены и
душные комнаты и даже шоссе в пустыне имеют свои преимущества. Шпулька поклялась, что в следующем году как
минимум неделю проведет в металлическом, жутко нагревающемся на солнце вагончике на даче у знакомых. Тереска с
тоской вспоминала печь в старом бабушкином доме с пылающим внутри огнем...
Вдруг совсем рядом послышались какие-то новые звуки. Это не был плеск воды или шорох камыша, к которому они уже
привыкли. Скорее было похоже на неясный шепот. Подруги замерли, невольно напрягая слух. Шепчущие голоса раздались
вдруг гораздо ближе и отчетливее. Можно было даже разобрать слова.
- ... заметят... - беспокойно прошипела темнота.
- А тебе-то что? - раздраженно ответила она сама себе. - Кто узнает, что это ты?
- Начнут следить...
- Кишка тонка! В скольких местах сразу? Главное, чтобы тебя никто не заметил.
- А если случайно наткнутся...
- Тише!
- Я не смогу...
Шепот снова превратился в неясное бормотание, заглушаемое тихими, осторожными, все более отдаляющимися
всплесками. Рядом знакомо зашелестел тростник.
У Шпульки начали клацать зубы.
- Езус-Мария! Кто-то был здесь неподалеку! - едва слышно прошептала она.
- Ничего подобного! - также тихо ответила Тереска. - По воде звук разносится очень далеко.
- Не верю, что далеко. Это было здесь. Совсем рядом!
- Надеюсь, ты не станешь утверждать, что беседовали два утопленника в озере прямо под нами? Говорили или на берегу,
или в лодке. Скорее, в лодке, похоже было на осторожный плеск весел.
Шпулька задрожала так, что вместе с ней затряслась и байдарка.
- Бандиты! - отчаянно простонала она. - Преступники! Порядочные люди так тихо не гребут! О Боже! И когда эта ночь
кончится! Вокруг какое-то жулье!
- Правильно, жулье, - спокойно согласилась Тереска. - По-моему, браконьеры. Думали, что на озере никого нет, ведь мы
уже почти час сидим тихо. Наверняка собираются тут ставить свои сети.
- Ничего про сети я не слышала! Хорошо, если мы доживем до утра!
- Скорее всего, доживешь. Уже вот-вот...
Медленно, едва заметно и как бы неохотно полная темнота начинала сдавать. Небо на северо-востоке явно посветлело, а
на западе на синем фоне показалась черная полоса деревьев. Вода и суша отделились друг от друга, и одновременно
усиливались долетавшие отовсюду звуки, среди которых четко выделялись первые птичьи голоса.
Жуткие бетонные столбы, когда-то бывшие легкими веслами, едва можно было поднять. Руки ни за что не хотели
двигаться. Поросший лесом и не очень крутой берег оказался совсем недалеко. Темнота все еще серела, и полоса
прибрежных зарослей становилась все более различимой. В одном месте она вдруг сузилась.
- Туда! - простонала Шпулька.
- Туда, поднажми. Надо разогнаться.
Нос байдарки с шумом врезался в тростник. Тереска с трудом подтянула корму к толстому наклоненному стволу дерева,
по которому на худой конец можно было выбраться на берег.
- Подожди. Вытащи там на носу одеяла и матрацы. И дай их мне. Затащим лодку поглубже в тростник, чтобы не было
видно. Не знаю, как у тебя, а у меня совсем нет сил все выгружать.
- Мне уже ничего не надо, - простонала Шпулька, вылезая из байдарки. - Ни палатки, ни чаю, ничего! Хочу только лечь и
спать! Хоть в крапиве!
Подругам хватило сил только на то, чтобы кое-как надуть матрацы. Продравшись через густой малинник у самого берега,
они обнаружили свободный кусочек земли на склоне и через несколько минут, завернувшись с головой в одеяла, уже спали
как убитые, на территории заповедника, где всякое размещение, загрязнение и использование чего бы то ни было
категорически запрещалось.
Тереска проснулась первой. Тени сдвинулись, и она оказалась на солнце. Под одеялом моментально сделалось душно и
жарко. Девочка села на матраце, сразу сообразив, где они находятся, но не понимая, почему ей так трудно шевелить руками
и почему так одеревенела спина. С ладонями тоже что-то было не в порядке: малейшее прикосновение вызывало боль.
Испуганно подумав, не заболела ли она, Тереска взглянула на руки и сразу поняла причину: на обеих ладонях вздулись
весьма болезненные волдыри. С состоянием здоровья дело прояснилось, а вот дальнейшие перспективы не радовали. Тяжело
вздохнув, Тереска с трудом поднялась с матраца и, оглядевшись, решила разбудить подругу. Солнце пригревало вовсю,
давая понять, что день уже давно наступил.
Шпулька неохотно приоткрыла глаза, но, увидев вокруг прекрасный, пронизанный солнцем лес, отказалась от желания
перевернуться на другой бок и снова заснуть. Она попыталась опереться на локоть, чтобы полюбоваться замечательным
видом, но рука по непонятной причине отказалась слушаться. Пришлось сесть, что было также нелегко. Спина и плечи тоже
не подчинялись, все болело, ныло и даже постанывало.
- Слушай, я, кажется, заболела, - беспомощно пожаловалась она. - Что-то у меня...
- Ага, - язвительно поддакнула Тереска, пытаясь сделать несколько гимнастических упражнений для рук. - У нас обеих
одна и та же болезнь. Интересно, как мы доберемся до аптечки за бинтом. Голыми руками будет трудновато.
Шпулька только сейчас посмотрела на свои ладони, которые выглядели точно как у подруги, и попыталась помахать
руками.
- О Господи! У меня все затекло. У тебя тоже? Может, это ревматизм?
- Точно, такой особый вид ревматизма, который бывает от гребли. Ты правильно догадалась, что на первый раз многовато
будет. И вдобавок я совсем испеклась и кончусь, если не выкупаюсь.
Шпулька, постанывая, встала с матраца.
- Ноги действуют! - радостно удивилась она. - И то хлеб. А как место? Можем расположиться?
Прекрасный лес совсем не годился для лагеря. В густом подлеске негде было поставить палатку, а склон создавал
дополнительные трудности. Что еще хуже, к лодке было не так-то просто подобраться, а к воде - и вовсе невозможно.
Илистое дно густо поросло тростником, стоявшим в темной болотистой жиже.
- Трудно понять, как мы вообще умудрились ночью тут высадиться и не вляпаться в эту грязь, - заявила Тереска, сидя на
корточках на стволе наклонившегося к воде дерева. - Лес есть, а все остальное ни к черту. Помоги достать лодку!
Чтобы подтянуть к берегу байдарку, стоявшую в тростнике, понадобилось полчаса каторжного труда. Просто войти в воду
и преодолеть два метра оказалось невозможным. Ноги погружались в ил по колено уже на первом шагу. Второго Тереска не
отважилась сделать. Пришлось вскарабкаться выше на наклонный ствол дерева и подталкивать байдарку длинной палкой к
берегу, где на пне поджидала Шпулька с другой палкой. Наконец их усилия увенчались успехом.
- Раньше я была вся в поту, а теперь еще и в грязи, - раздраженно заявила Тереска, отталкиваясь веслом от
негостеприимного берега. - И кто бы мог подумать, что придется заниматься такой акробатикой на стволе? Может, хоть зубы
почистим?
- Щетки, кажется, в какой-то кастрюле на самом дне на корме. Пока всего не выгрузим, их не достать. Неужели на этих
берегах нет ни одного приличного места? Есть хочу! Если не удастся где-нибудь остановиться и нормально разбить лагерь,
мы долю не протянем! Тоже мне отдых...
Остров, от которого отплыли путешественницы, был буквально утыкан грозными, все запрещающими табличками. Жара
усиливалась, голод тоже, южный берег упорно не хотел приближаться, ноющие мышцы отказывались слушаться, в общем -
дело было дрянь. Вода жадно вцепилась в свои жертвы и упорно их не отпускала.
К единственному месту, где проклятый тростник вдруг расступался, девчонки добрались на последнем издыхании. Зато
место было потрясающее. Миниатюрная лесная полянка примыкала к озеру, рядом деревянные мостки спускались к воде, в
центре же, разумеется, на столбе висела табличка “Купаться запрещено”. Людей поблизости не было, только на мостках
стоял мальчишка лет тринадцати и стругал перочинным ножиком прутик.
Молча, без всякого обсуждения, но в немом согласии Тереска со Шпулькой, загребая левым веслом, развернули байдарку
носом в камыши и остановились у кромки чистой воды. Также молча, побросав на произвол судьбы и лодку, и багаж, и
весла, и одежду, обе погрузились в воду.
Полчаса спустя мир преобразился.
- Идеальное место! - радостно констатировала Шпулька, расчесывая вымытые волосы. - Не понимаю только, почему здесь
так пусто? Тут палаток пять поместится!
Мальчишка оставил в покое прутик, некоторое время задумчиво смотрел на девчонок, затем подошел поближе и
остановился на краю полянки.
- Эй, вы там! - вежливо обратился он к купальщицам. - Я бы на вашем месте в воду больше не лез. Менты тут рядом,
слышите, рычат.
Тереска со Шпулькой, занятые распаковыванием вещей, одновременно обернулись к нему и застыли.
- А байдарку лучше спрятать, - предупредил юный доброжелатель. - Кто их знает, к чему придерутся.
- А что? - неуверенно спросила Шпулька.
- Почему придерутся? - запротестовала Тереска. - В чем, собственно, дело?
Мальчишка посмотрел на них с отвращением.
- Купаться здесь нельзя, - сообщил он. - И вообще это заповедник. Ничего нельзя.
- Как ничего? И останавливаться?
- И останавливаться.
- Подожди, - вмешалась Тереска, бросив вещи. - А почему нельзя купаться?
- Потому что не следят. Пляж дикий. Если бы огородили и посадили спасателя, тогда можно. А так - нет.
- Ну хорошо, а почему купаться-то нельзя?
- Боятся, как бы кто не утоп. Поставят табличку, и спокойны. Если бы не поставили, тогда сразу скандал, что вот,
пожалуйста, разрешают, а тут нате вам. Утопленник. Вот и запретили. Везде запрещают, и порядок, они ни при чем. Так что,
если вас поймают, сразу оштрафуют на пять сотен, а то и в участок загребут...
Тереска со Шпулькой встревоженно переглянулись.
- А если не поймают, ничего не будет? - вдруг заинтересовалась Тереска.
- Ясное дело, ничего. Здесь и захочешь, не утонешь. Разве что спьяну, да и то надо умудриться.
- Что же получается? - расстроилась Шпулька. - Нам нельзя поставить палатку и заночевать?
- Боже сохрани! За палатку сразу на учет поставят. Патрули и на берегу, и на воде.
- А где же людям-то приткнуться?!
- Людям - нигде, а на палатки выделили. Только не здесь. На Мамрах вся эта сторона - заповедник. На Даргине еще что-
то можно найти А уж на Негочине этого добра - завались, куда ни плюнь - туристские лагеря.
Тереска, нахохлившись, огляделась по сторонам и обратилась к пацану:
- Слушай, объясни толком. Во-первых, скажи честно, не теоретически, а как на самом деле. Можно здесь хоть немного
пожить и хоть завтрак съесть?
- Завтрак можно, - милостиво разрешил он. - Только огня не разводить!
- И на том спасибо А во-вторых, где этот Даргин, где Негочин и где там приличные места? Ты здешние озера знаешь?
- Еще бы. С детства. Совсем недавно тут везде можно было делать что хочешь. Это только с прошлого года такие штучки
начались. А в следующем, говорят, еще хуже будет. Все огородят и по билетам станут пускать. На Даргин вот здесь рядом
проплывете, через Кирсайты, где пассажирские ходят. И по эту сторону, на этом берегу, с километр от острова, или чуть
дальше, есть такой заливчик. С воды его почти не видно, а с берега сторожит один тип, и сразу вам скажу, что сегодня и
завтра его не будет, к невесте в Варшаву умотал. Вернется завтра вечером.
Абориген выпалил свое сообщение одним махом, но Тереска уже пришла в себя и сразу сообразила, что часть
информации просто бесценна. Мальчишка оказался истинной находкой, которую следовало использовать должным образом.
Присев на корточки рядом с ним на тропинке, она начала рисовать палочкой:
- Смотри. Вот наш берег. Здесь - север, здесь - юг. Сможешь нарисовать, как добраться до этого заливчика?
Пацан отобрал у нее палочку и принялся чертить Шпулька внимательнейшим образом перерисовывала схемку с тропинки
на обратную сторону пресловутой автомобильной карты. Тереска старалась запомнить порядок ориентиров. Сначала
пристань, потом большой полуостров, затем две высокие сосны, потом большое упавшее дерево.
Заливчик удалось отыскать уже к пяти часам вечера, сбившись с пути всего каких-нибудь три раза. У воды торчала
табличка, сурово запрещавшая разбивать палатки и разводить костры, но, помня о варшавской невесте, девчонки
игнорировали запрет и с чувством глубокого удовлетворения высадились на берег.
Наконец-то впервые можно было распаковать палатку Ни тяжелый труд, ни ноющие мышцы не мешали удовольствию
обосноваться на новом месте. Надувать матрацы было истинным наслаждением, а случайно упущенные в воду туфли,
подушка и половина одеяла показались милым развлечением.
- К вечеру все высохнет, - беззаботно заметила Тереска.
- С этими хлопотами я совсем забыла, что надо бояться хулиганов и всяких прочих жуликов, - сказала Шпулька, собирая
растущую кругом в изобилии землянику. - О, скоро и малина созреет, через неделю будет полно. По сравнению с тем, что я
пережила, хулиган - просто ерунда.
- Нет такого хулигана, что помешал бы мне сегодня выспаться. Испечем на огне колбасу, если еще не протухла. Ты давай
собирай, а я займусь дровами для костра. Надо чай заварить, а то нечего будет пить.
Заготавливать топливо Тереска умела. Вокруг этого добра хватало, и уже через час она собрала солидную кучу хвороста
разной толщины. Шпулька, насобирав целую кастрюльку земляники, наливала в другую воду через двойной фильтр из
марли.
- Как будем кипятить? - спросила она. - Если просто на огне - закоптится.
Тереска критически осмотрела заготовленный сушняк.
- Лучше бы, конечно, на углях. Но у меня нет сил возиться с толстыми сучьями! Давай на костре, а завтра вымоем
кастрюлю.
- Взгляни на колбасу, может, ее тоже надо вымыть?
- Смотрела, мне кажется, нормальная, но долго она не продержится. Уже семь, давно пора заняться ужином. Где будет
костер? Здесь?
Шпулька отставила кастрюлю с водой и неуверенно обвела взглядом озеро, палатку и Тереску.
- А дым не понесет в палатку? - забеспокоилась она, доставая из сумки с продуктами по очереди хлеб, нож и колбасу.
Тереска с трудом снимала лопаткой дерн в облюбованном месте.
- Нет, дым пойдет к озеру.
- Откуда ты знаешь?
- Из физики. Эти идиотские школьные предметы иногда на что-то годятся.
Шпулька перестала обнюхивать колбасу и недоверчиво посмотрела на подругу.
- Ты серьезно?
- Конечно. Теплый воздух что делает? Шпулька задумалась и неуверенно ответила:
- Греет.
- Балда! В смысле движения! Что делает?
- Идет вверх.
- Правильно. А его место занимает более холодный воздух, и получается ветер. А что быстрее нагревается - песок или
вода?
Шпулька отложила колбасу и уселась поудобнее.
- Если взять чайник песку и чайник воды... - начала она осторожно.
- Ты что? Совсем сбрендила?! Кто кипятит в чайниках песок? Нормально нагревается, от солнца!
- На пляже - песок. По опыту знаю.
- Везде песок, по теории - тоже. Значит, земля. А что скорее остывает?
- Не задавай дурацкие вопросы! Наверное, тоже земля. Вода медленнее.
- Именно. Поэтому воздух от воды поднимается вверх, а воздух от земли идет к воде. И вечером всегда получается ветер с
берега. Если, конечно, погода в принципе тихая. Вот, смотри!
Тонкие прутики и сухая хвоя занялись от первой спички, огонек побежал вверх, а тоненькая струйка дыма потянулась к
озеру. Тереска осторожно положила в костер веточки потолще. Шпулька с хлебом и ножом в руках загляделась на огонь.
- Люблю я огонь, - задумчиво произнесла она. - Как-то уютно с ним. Понятно, почему люди ему поклонялись. Только лес
не подожги.
- Видишь же, где костер. Не под деревом и вода рядом. И совсем маленький, чтобы только на чай хватило и колбасу
поджарить.
- И на зубы. Ну пожалуйста! Терпеть не могу чистить зубы холодной водой!
- Вообще-то не мешало бы и нормально помыться. Скоро совсем грязью зарастем. Что там ни говори, а холодной водой
хорошо не вымоешься Только не сегодня. Я жутко устала и вся разбита.
Только одной напасти в начале этого кошмарного путешествия удалось избежать. Наученные печальным опытом прежних
лет, они с самого начала весны активно загорали при каждом удобном случае. И поэтому сейчас, после целого дня на воде
под горячими лучами солнца, они чувствовали только легкий зуд на плечах. Приятно было осознавать свою
предусмотрительность.
Глядя на закат, девчонки выскребали из одной кастрюли остатки земляники со сгущенкой. Другая - с засыпанным в воду
чаем - остывала рядом с догорающим костром.
Тереска озабоченно заметила:
- Надо бы земляники побольше насобирать. Кто знает, где придется ночевать в следующий раз, может, в чистом поле. И
что с кастрюлями делать, ума не приложу. Надо придумать какой-нибудь ухват, а то рукавичку я уже совсем сожгла.
Вслед за проблемой кастрюли пришлось всесторонне обсудить вопрос защиты имущества от насекомых и воров, а затем
не менее актуальный - как мыться в озере, когда каждый шаг в воде поднимает со дна тучи ила...
Увлеченные столь важными дискуссиями, подруги не заметили, как наступила ночь, костер погас и стало совсем темно.
Вода, берег, деревья и палатка были едва различимыми. Решив укладываться спать, девчонки поднялись и тут же начали
натыкаться на разбросанные по поляне вещи. Тереска, разыскивая спички, сунула руку в кастрюлю с земляникой и
опрокинула термос.
- Вытащи фонарик, он где-то в рюкзаке!
- Ничего не видно, - совсем отчаялась Шпулька. - Куда подевался этот проклятый рюкзак? Никак не могу нащупать!
- Тсс... - вдруг прошептала Тереска.
Шпулька притихла. Она как раз нашла сумку, где были запасные спички, и замерла, сжимая их в руке. В лесу, совсем
рядом, раздался треск.
- Что это? - испуганно шепнула Шпулька.
- Не знаю, - встревоженно ответила Тереска, застыв среди кастрюль, сахара и банок со сгущенкой. - Кто-то ходит. Тихо!
Непонятные звуки в ночном лесу всегда пугают. У Шпульки сердце ушло в пятки. Снова треснуло, зашелестело,
сломалась сухая веточка. Все это было похоже на тяжелые, но осторожные шаги. В страшной темноте что-то большое
двигалось за палаткой!
Подружки сидели затаив дыхание, не будучи в состоянии двинуться с места. Ветки затрещали с другой стороны, это что-
то обошло палатку, продолжая скрываться в глубокой черноте леса. Затем стало тихо: или оно остановилось, или исчезло.
- Кто это был? - жалобно спросила Шпулька, не выдержав затянувшегося молчания.
- Не знаю, - резко отозвалась Тереска. - Что-то большое.
- Может, какой зверь?
- Сдурела? Какой еще зверь?! Здесь носороги не водятся!
- А медведи?
- Балда! Уж скорее, корова. Найдешь ты наконец этот фонарик?!
И вдруг из темноты леса полыхнул сноп света. Медведь-шатун зажег мощный рефлектор, осветивший на мгновение
палатку, байдарку, кучу хвороста, Шпульку, засунувшую обе руки в сумку, и сидящую на корточках среди разбросанных
вещей Тереску. Все это длилось считанные секунды. Ослепленные девчонки зажмурились, и тут фонарь погас, и окружающая
темнота стала еще гуще. Послышались удаляющиеся, уже не такие осторожные шаги, кто-то споткнулся о пенек или куст, по
видимому, упал с жутким треском и выругался низким мужским голосом, не выговаривающим “р”.
- Агистокгат... - прошептала вконец обалдевшая Тереска.
Шпульке от всех переживаний стало дурно, и она тяжело осела на землю рядом с сумкой, но тут же вскочила, так как
плюхнулась прямо на здоровенную шишку, что сразу вернуло ей и силы, и голос.
- Господи! Да зажги же что-нибудь! Совсем ничего не видно. Огонь отпугивает! Ну не тяни, зажигай!
- Никак спички не найду!
- На, возьми запасные.
- У тебя совсем крыша поехала?! Огонь отпугивает диких зверей. Может, ты серьезно думаешь, что это корова или
медведь включили фонарь? - раздраженно говорила Тереска, поспешно разгребая пепел и на ощупь укладывая веточки. - Это
был человек с дикцией аристократа.
- Слушай, а вдруг это был тот, ну, у которого невеста? Вернулся раньше...
- Тот бы нас сразу турнул. Нет, похоже, это кто-то случайный. Пошел погулять по лесу и заблудился. А раз ничего не
сделал, значит - не бандит.
Костер наконец разгорелся, освещая полянку. Шпулька отыскала рюкзак и фонарик, посветила в палатку и, со
свойственным ей оптимизмом, высказала предположение, что бандит отправился за подмогой, вернется и нападет на них
вместе со всем здоровым коллективом, то есть шайкой. Тереска уже успела прийти в себя после происшествия, нашла удочки
и леску, пропавшие спички и топор, благодаря которому приободрилась, и к возможному нападению отнеслась
пренебрежительно, не исключая в то же время вероятность кражи.
- Сомневаюсь, однако, чтобы увиденное вдохновило вора, - добавила она, уминая их добро в палатке. - Дорогих вещей у
нас нет: ни фотоаппарата, ни магнитофона, ни кожаных курток, ни одеял из австралийской шерсти, в общем ничего, что
стоило бы красть...
- Одеял он не видел и может подумать, что они из австралийской...
- Тогда придется сдирать их прямо с нас. Деньги положим под матрац, а топор будет у меня под рукой. Фонарики тоже...
Как ни странно, вечерние переживания отнюдь не вызвали бессонницу. И, забравшись в палатку, уставшие девочки
заснули как убитые.
- Муравьи набились в сахар, - заявила Шпулька утром, снимая с ветки сумку с продуктами. - Как они умудрились сюда
залезть? С дерева прыгали, что ли?
Тереска подозрительно обнюхивала остатки колбасы.
- Это надо сейчас же съесть. Земляники у нас хватает... Сейчас разведу огонь. А еще есть червяки.
- Господи, тоже на завтрак?
- Нет, на рыбалку. После завтрака накопаю. И соберем еще...
Тереска вдруг замолчала, уставившись на кострище. Шпулька тревожно оглянулась на нее.
- Что соберем? Что случилось?
- Землянику, - ответила Тереска и присела на корточки. - Он приходил сюда снова. Точно.
- Кто?
- Аристократ с фонарем. Смотри, на пепле остался след.
В кострище виднелся четкий отпечаток мужского ботинка. Судя по его направлению, кто-то обошел лагерь вокруг. При
свете солнца открытие не показалось таким уж ужасным, и все же Шпулька почувствовала неприятное стеснение в области
желудка.
- Ты думаешь, еще раз приходил? Может, наступил еще тогда?
- Я ведь снова развела огонь, когда он ушел. А след отпечатался гораздо позже, когда костер догорел, а пепел остыл.
Скорее всего, на рассвете. Кому же еще быть? Здесь не проходной двор. Народ толпами не слоняется.
- А патруль? - жалобно проблеяла Шпулька. - Рыбак какой-нибудь, лесник...
Тереска, при свете солнца демонстрируя отчаянную смелость, беззаботно сгребла пепел, уничтожив след, и занялась
разведением огня.
- Рыбак еще куда ни шло. А всяких там лесничих и им подобных выбрось из головы. Они бы в вас впились как пиявки и
не позволили бы тут спокойно спать. А скорее всего, тот самый, что здесь уже побывал. Будешь посуду мыть или накопаешь
червей?
- Из двух зол уж лучше посуду. Не нравится мне все это. Шляются по лесу всякие. Хорошо, что нам нельзя здесь
задерживаться. Нет худа без добра: избавимся от этого... медведя!
Приготовление завтрака, чистка кастрюль, копание червей, сбор земляники и скатывание палатки продолжались до
половины первого и несколько отвлекли внимание девчонок от подозрительного типа с дефектом дикции. Страхи подруги
только раздражали Тереску, которая справедливо посчитала, что раз на них не напали и ничего не украли, то не стоит брать в
голову, а тем более бояться. Гораздо сильнее ее беспокоил чай, имевший какой-то странный привкус.
- Пожалуй, озерная вода - не лучший вариант. Как тебе чай? - осведомилась она у Шпульки.
- Кипятили мы ее основательно, повредить не должна. Или надо привыкать... пока выдави туда побольше лимона и добавь
сахару... или набрать воды из какого-нибудь колодца во все имеющиеся бутылки для следующего чая.
- Лучше уж из колодца... Заглянем по дороге в первую попавшуюся деревню.
- И свистнем у них при случае подходящую железку или толстую проволоку для ухвата. Я уже и вторую рукавичку
сожгла...
Снова пришлось равномерно загружать байдарку. Весла весили уже нормально, но упражнения двух последних дней еще
чувствовались в руках и спине.
- А я-то мечтала, что буду плавать на матраце и загорать, - с горечью заметила Шпулька. - Что буду бродить по лесу,
любоваться птичками, собирать разные ягоды и удить рыбу. Думала, мы умрем со скуки от ничегонеделания. Наверное, это
на меня затмение нашло. Надо же так ошибиться!
- Ничего подобного! - энергично запротестовала Тереска. - Так бы все и было, если бы нас не гоняли с места на место.
Нам бы спокойно посидеть где-нибудь дня три, и все придет в норму.
Дальше гребли уже молча, чувствуя все нарастающую усталость и раздражение оттого, что отдых совсем не похож на то,
о чем мечтали, а проблема места для лагеря приобретает какие-то гигантские размеры, совершенно заслоняя собой все
прелести путешествия.
Деревушка, появившаяся за поворотом у самого берега, позволила передохнуть от гребли. Шпулька отправилась за водой,
забрав сумку с восемью бутылками, причем у шести не было пробок. Тереска меланхолично разглядывала местность,
размышляя о дальнейшем маршруте.
- Вон там лес, а здесь совсем лысо, - заявила она возвращающейся подруге. - Поплыли к лесу. Шпулька мрачно возразила:
- Ничего подобного! Тот лес - очередной заповедник, и можешь даже не мечтать там высадиться. Это вот озеро, как его,
Добское, а с той стороны, кажется, Кисайно, и через него попадешь на Гижицко. Похоже, здесь, в Добском, еще можно
найти, где приткнуться. Все это мне рассказали хозяева, когда узнали, что я ничего не собираюсь покупать, а только за
водой. Сразу подобрели. Правда, воду я брать не стала: у них колодец рядом с сортиром. Тут у меня проволока и еще такая
штуковина.
Угрюмо слушая все эти невеселые новости, Тереска в то же время с интересом рассматривала загнутый на конце
толстенный металлический прут. Для кочерги вполне сгодится.
- Скоро полчетвертого, - грустно заметила она. - Поплывем на это Добское озеро. Давай держаться берега и изучать
окрестности - хоть какая-то польза!
Руки прямо-таки отнимались от весел, поэтому в следующей деревне обе подружки с удовольствием вылезли на сушу.
Причалили они совсем недалеко от стоящего на высоком берегу костела. Какой-то человек, чинивший тут же рядом лодку,
согласился приглядеть за их байдаркой.
На пути к питьевой воде сразу же возникло препятствие в виде огромного стада чрезвычайно агрессивных гусей,
расположившихся прямо на дороге в деревню. В принципе гусей девчонки не боялись, так как довольно часто имели с ними
дело, но эти вели себя крайне недружелюбно.
- Это потому, что их много, - заметила Шпулька. - Вот и расхрабрились. Было бы нас человек восемьдесят, мы бы еще не
так осмелели. Но раз нас только двое, пошли в другую сторону - к костелу.
- И что, запасемся святой водой?
- Там же дом священника. Должен быть и колодец, да еще наверняка лучший в деревне.
На зеленом тенистом дворе у дома священника не было ни одной живой души, зато была колонка. Наполнив все бутылки,
девчонки почувствовали, что возвращаться к каторге на галерах им совсем даже не хочется. Насколько приятнее было ходить
по земле, давая работу ногам и одновременно отдых измученным рукам. Тереску вдруг непреодолимо потянуло осматривать
архитектурные достопримечательности.
Костел оказался открытым. Путешественницы вошли и, ощутив приятную прохладу, решили немного задержаться.
Шпулька взобралась на хоры, а Тереска осталась внизу, уселась на скамью и принялась задумчиво разглядывать витраж, по
всей вероятности, ранее поврежденный, а теперь восстановленный, но как-то странно, так, что у изображенного на нем
святого оказалось три руки. Кроме них двоих, внутри никого не было, и каждый шаг отдавался гулким эхом. Тереска
внимательно изучала витраж, стараясь догадаться, в чем же ошибка реставратора и кому может принадлежать третья рука.
И вдруг торжественную тишину костела разорвал страшный рев, настолько мощный, что задребезжали стекла и, казалось,
вздрогнули стены. Звук, обрушившийся сверху, вдавил несчастную Тереску в скамью, и только через какое-то время
оглушенная девочка сообразила, что это Шпулька сыграла на органе, причем ее умения хватило на извлечение из
инструмента одного-единственного звука - но зато какого! Тереска сидела, преодолевая звон в ушах и ожидая, когда подруга
спустится или продолжит свои музыкальные упражнения. Минутой позже к ней с заговорщицким видом, на цыпочках
приблизилась Шпулька и спросила шепотом:
- Ты что-нибудь слышала? Я сыграла на органе.
- Да ну? - язвительно ответила Тереска. - Ни звука!
- Правда? Совсем ничего?
- Совсем! Только стены затряслись и посыпалась штукатурка. Давай-ка отсюда сматываться, а то придет сторож и ноги
нам переломает.
Скрипнула металлическая створка центральных дверей, и раздались чьи-то шаги. Шпулька жалобно пискнула, а Тереска,
оглядевшись, скомандовала:
- Там - боковой выход. Быстро туда!
На цыпочках прошмыгнули они у самой стены к небольшой дверце и выскочили прямо на кладбище. Тереска потянула
было подругу за локоть, собираясь обогнуть алтарную часть и выйти с другой стороны, но вдруг остановилась. На кладбище
кто-то был. Прямо перед собой они увидели человека, открывавшего узорную решетчатую дверь видневшейся среди деревьев
часовни-усыпальницы. Человек оглянулся, и девчонки присели за куст. Незнакомец отпер решетку, несколько раз открыл и
закрыл створку, вошел ненадолго внутрь, быстро вышел, снова запер решетку на ключ, еще раз оглянулся и, наконец,
удалился.
- И чего он там крутился? Как нарочно, нас задержал! - рассердилась Шпулька.
- Проверял, как открывается дверь. Может, смазал петли. Наверно, предстоят похороны какой-нибудь местной шишки.
Двигай скорей, не ночевать же здесь!
Энергичным шагом, хотя никто за ними не гнался, подружки вышли с кладбища, вернулись к своей байдарке и отчалили.
Озеро оказалось значительно больше, чем выглядело поначалу. Пришлось отказаться от нескольких мест на берегу, явно
служивших для водопоя стадам коров, обогнуть мысок, на котором клубилась толпа экскурсантов, и только к семи часам
отыскалось местечко, вполне подходящее для ночлега. Сплошная полоса прибрежных зарослей гостеприимно расступилась,
и показался кусочек луга на краю довольно большой рощи. Байдарка ткнулась носом в траву рядом с двумя щитами с уже
знакомыми надписями.
- Ставить палатки воспрещается, - без всякого выражения прочитала Шпулька. - Купаться и разводить костры - строго
воспрещается. Порча зеленых насаждений - воспрещается. Насколько я понимаю, за палатку и зеленые насаждения
наказывают не так строго, как за купание и костер. Что будем делать?
- Отплывем чуть подальше и остановимся вон за теми деревьями.
- А почему не здесь? Там тростник.
- Зато оттуда не видно щитов. Сделаем вид, что приплыли с той стороны и не заметили.
Роща оказалась довольно густой, но место для палатки нашлось. В тот самый момент, когда Шпулька запихивала внутрь
надутые матрацы, а Тереска разводила малюсенький костерок у самой воды, из зарослей вышел человек. Обе девчонки его
не видели. Какое-то время он постоял молча, неодобрительно качая головой, затем спросил:
- Вы что это здесь? Неграмотные?
Если бы из лесу раздался львиный рык или хохот гиены, это не произвело бы на подруг большего впечатления. Обе
вскочили на ноги, причем Шпулька уронила в воду спички, и уставились на довольно добродушного на вид мужчину, как на
привидение.
- О Боже, смилуйся, - простонала Шпулька.
- И этот еще на нашу голову, - одновременно проворчала Тереска, вылавливая из озера коробок и встряхивая его. - Разве
можно так пугать людей? Это бесчеловечно!
- Что я такого сделал? - удивился мужчина. - А спички утонули - и правильно. Здесь нельзя разводить огонь. И палатки
разбивать нельзя. Запрещено и штраф. Читали?
И вдруг Тереску осенило.
- Мы знаем, как себя вести, - отчаянно заявила она. - Видите ведь, где у меня костер. Разве от него что-нибудь загорится?
И что я, в деревьях не разбираюсь? Ни одной живой веточки не сломала, только сухие. И она разбирается.
Мужчина замолчал и внимательно на них посмотрел.
- Знаете, какая сухая? - недоверчиво спросил он. - Знаете лес?
- Конечно, знаю.
- А это мы сейчас поглядим!
Оригинальное хобби Терески - колоть дрова - оказалось истинным спасением. Она научилась безошибочно определять
состояние различных деревьев и кустарников и отличать живые ветки от мертвых даже зимой. Тереска знала, как дерево
горит, сыплет искрами или нет, и какое для костра самое подходящее. Без малейшего колебания согласилась она на экзамен.
Продолжался он недолго и сдан был на “отлично”. Защитник природы явно обрадовался и сразу подобрел. Внимательно
осмотрел подготовленное место для костра на берегу, обошел вокруг палатки, сунул нос в банку с червями.
- Ну, я гляжу, вы не хулиганы, - милостиво констатировал он. - Значится, меня здесь не было. А утром чтоб и следа не
осталось. Одному разреши, так сразу все сбегутся. От вас - какой вред? Но чтоб огонь залить, не шуметь, не петь, не сорить.
Утром проверю. Разрешение на рыбалку есть?
- Есть...
- Туточки, в камышах, неплохо клюет. Кто лес знает, я со всем уважением... А утром - чтоб вас здесь не было!
- Стрессы укорачивают жизнь, - умирающим голосом изрекла Шпулька в спину удаляющемуся блюстителю порядка. -
Хоть одну бы ночь провести спокойно!
Неожиданно воспрявшая духом Тереска снимала чехол с удочек.
- Нет худа без добра, - заявила она с удовлетворением. - Незачем разводить тут костер. Камни видела?
- Какие камни?
- Там, у самой воды, я еще тогда приметила, когда этот тип тянул нас читать надписи. Смотри, как лежат, готовый очаг,
только верхний убрать. Можно и сковородку, и кастрюли поставить и снимать нормально - за ручку. Наловлю рыбы и
пожарим на ужин.
Тереска давно уже перестала испытывать отвращение, насаживая червя на крючок. Ее папа - страстный рыбак -
неоднократно брал с собой дочь на рыбалку, так что технологию этого дела она знала неплохо. Бесценный отец позаботился
и о рыбацком билете для нее, надавал массу полезных советов и инструкций и одолжил свои удочки.
Наполнив червями банку из-под сгущенки, подруги осторожно направили байдарку в камыши. Шпулька гребла,
старательно отводя взгляд от мерзко извивающегося содержимого жестянки. Тереска выбрала первое попавшееся оконце в
камышах, велела подруге остановиться и забросила удочку, удачно попав не в заросли, а на краешек окна. Шпулька весьма
скептически следила за происходящим. Поплавок всего несколько секунд покачался на поверхности воды, а затем сразу
нырнул.
- Ой! - прошептала она тихонечко, не веря своим глазам.
Тереска стиснула зубы и подсекла. На конце лески трепетала прекрасная сверкающая рыба, длиной как минимум
сантиметров двадцать. Не ожидавшая такого успеха Тереска сначала перебросила ее через байдарку, снова подсекла, рыбина
плеснула водой в глаза Шпульке, и только после этого Тереске удалось подхватить леску. От всех этих манипуляций и
шараханий лодка едва не перевернулась.
- Сиди смирно, а то полетим в воду, - зашипела Тереска, снимая с крючка добычу.
- Сделай милость, предупреждай меня заранее, когда в следующий раз соберешься шлепнуть меня рыбьим хвостом по
лицу! Какая прелесть! Сразу потрошить?
- Подожди, вот поймаю вторую. С одной и заводиться нечего.
Поплавок снова вздрогнул и нырнул. Теперь Тереска действовала ловчее и сразу подхватила леску. Рыба оказалась чуть
побольше.
- Ты что ловишь? - спросила страшно взволнованная Шпулька.
- Как что? Рыбу!
- Какую? Как она называется? Я в этом не разбираюсь, различаю только треску, карпа, щуку и камбалу. Ну и селедку.
- Надеюсь, ты не будешь требовать, чтобы я ловила камбалу или селедку? Одна - уклейка, а вторая - окунь. Отец
рассказывал, как их жарить... Есть!
Третья рыбина шлепнулась на дно лодки. Раскрасневшаяся от эмоций Шпулька, уже не спрашивая разрешения, принялась
потрошить и чистить. До сих пор ей приходилось наблюдать, как унылые типы часами сидят на берегу, закинув удочки, без
всякого толку. Поэтому неожиданный, но бесспорный успех подруги можно было объяснить исключительно чудом. Тереска в
свою очередь смотрела на Шпульку с явным уважением и восхищением.
- Какое счастье, что ты это умеешь, - прошептала она. - У нас дома разделывать рыбу может только папа.
- Приходится уметь, - ответила Шпулька. - То есть пришлось научиться. Несколько лет тому назад мама сломала руку
перед самым Рождеством. Отец, как назло, отлучился на два дня, весь дом был завален рыбой, и нам с Зигмунтом пришлось
готовить весь праздничный стол, так как вся родня была заранее приглашена к нам на Сочельник. Тесто у меня не
пропеклось.
- Я как раз люблю такое.
Тереска замолчала, вытаскивая очередную добычу. Совершенно случайно попав на рыбное место, она успела наловить
дюжину солидных рыбин прежде, чем удача кончилась.
Какое-то время она смотрела на неподвижный поплавок, но довольно быстро потеряла терпение и заявила:
- Конец эльдорадо! Давай-ка отплывем немного, сменим место.
Еще четыре уклейки пополнили улов. Солнце уже садилось, пора было возвращаться.
- Честно скажу, я в эту рыбалку ни капельки не верила, - призналась Шпулька, высыпая муку на клочок бумаги, пока
Тереска устанавливала на камнях сковородку. - Все знают, как это бывает. Одни разговоры. Мой отец тоже мотается с
удочками и хоть бы раз что поймал! Как это тебе удалось столько наловить?
- Понятия не имею. Папа говорил, главное - три вещи: место, время и приманка. Перед заходом солнца рыба обычно
кормится и лопает все подряд, а лучше всего клюет обычно вблизи камыша. Это я и по своему опыту знаю. Что до приманки,
видимо, случайно попался их любимый корм.
- Запомни на будущее, какие это были червяки.
- Маленькие такие.
- Ну, давай же рыбу, маргарин пригорает.
- А как будешь жарить?
- Чтобы хрустели. Кости тогда прожариваются, и можно есть все целиком. Хочешь, попробуем?
- Ясное дело, хочу...
Поджаренные до золотистого цвета рыбки получились сущим объедением. Очаг из камней, вопреки опасениям Шпульки,
тоже оказался на высоте: сковороду и кастрюлю спокойно можно было снять с огня. Колодезная вода для чая годилась
гораздо лучше озерной, а десерт из земляники с сахаром мог удовлетворить самый изысканный вкус.
- И пожалуйста, в естественных условиях вполне можно выжить, - удовлетворенно констатировала Шпулька, облизывая
ложку. - Еще немного, и грибы пойдут...
- В такую погоду - черта с два, - охладила ее Тереска. - Видала я - одни засохшие сыроежки. Грибам нужен дождь. Может,
повезет, и у какой-нибудь хозяйки удастся купить творога и яиц.
- Вряд ли. Сейчас все молоко везут на скотобойню. Тьфу, хотела сказать, на маслобойню. Оставляют только самую
малость для себя.
- Попытка не пытка. Смотри-ка, уже поздно, а мы еще собирались пораньше лечь.
- А который час?
- Десять.
- Не может быть! Только что было восемь!
- Не видишь, что ли, уже стемнело. Опять будем обо все спотыкаться. Умыться можно у щитов, там чуть светлее от
месяца, а здесь, под деревьями, полная тьма. Очаг из камней, конечно, удобный, но ничегошеньки не освещает. Тут, в
кастрюльке, вода для зубов, не наступи...
Луна светила вовсю на открытом месте, но у палатки было совсем темно. Пользоваться фонариком при умывании было
неудобно - явно ощущалась нехватка третьей руки. Поэтому Тереска и Шпулька решили ничего не убирать, сгребли все в
одну кучу и легли спать.
Недальновидность такого решения прежде всего отразилась на сковородке, к которой остатки рыбы присохли намертво. В
шесть утра рядом с палаткой раздались резкие хлопки в ладоши, что в тишине над озером прогремели, как пушечные
выстрелы. Это вчерашний знакомый заявился проверить, очищена ли его территория от незваных гостей, и с
неудовольствием обнаружил ничего не соображающих со сна подружек, а вокруг - сущее мамаево побоище.
- Вы что здесь! - начал он выговаривать. - Белый день на дворе, а тут такой бардак! Я сказал, убрать, а то придет
старший, и мне по шее! Через