В ТЕМНОТЕ

Нора РОБЕРТС


Анонс

Эмма Маккавой, дочь легендарного рок-музыканта, живет в блистательном и сумасшедшем мире шоу-бизнеса. Она знает
цену популярности - телохранители за спиной, навязчивое внимание репортеров... А ей так хочется свободы! Вырвавшись из-
под опеки, Эмма за два года успела влюбиться, выйти замуж и узнать горечь разочарования. Уход от мужа едва не стоил ей
жизни. Но всегда в трудную минуту рядом оказывались ее отец, его друзья-музыканты, ставшие ее семьей, и, главное, -
верный Майкл Кессельринг, человек, который любил ее все эти годы.

Моему главному герою - моему отцу

Пролог

Лос-Анджелес, 1990 год

Она резко нажала на тормоз, но машина все-таки врезалась в бордюрный камень. Радио продолжало орать. Зажав рот
обеими руками, она пыталась удержать истеричный смех. «Удар из прошлого», - объявил диск-жокей. Удар из прошлого.
Группа «Опустошение».
Мозг, как ни странно, продолжал работать и отдавать приказы. Она машинально выключила зажигание, вынула ключ,
открыла дверцу. Несмотря на вечерний зной, ее бил озноб. С ужасом оглядываясь по сторонам, она побежала по темной
лестнице.
Темнота. Она почти забыла, что в темноте можно спрятаться.
Рывком открыв дверь, она чуть не ослепла от яркого электрического света, но не остановилась, сознавая, что ужасно
напугана и кто-то, неважно кто, должен ее выслушать.
Она бежала по коридору. Звонили телефоны, многочисленные голоса жаловались, кричали, о чем-то спрашивали, кто-то
непрерывно ругался. Увидев дверь с надписью: «Расследование убийств», она прикусила губу, сдерживая рыдание.
Он сидел, положив одну ногу на стол, прижимая трубку плечом и держа на полпути ко рту чашку с горячим кофе.
- О боже, - сказала она, падая на стул. - Меня кто-то хочет убить!

Глава 1

Лондон, 1967 год

Впервые Эмма увидела отца, когда ей было три года. Но девочка знала его по снимкам, которые мать постоянно вырезала
из газет и журналов, развешивая по всей их маленькой трехкомнатной квартире. Джейн Палмер таскала дочь от фотографии
к фотографии, а потом, усевшись на убогом диване, рассказывала о прекрасной любви между ней и Брайаном Макавоем,
солистом популярной рок-группы «Опустошение». И чем больше выпивала Джейн, тем прекраснее становилась эта любовь.
Девочка понимала не все, но ей было ясно, что дядя на фотографиях - очень важный человек, он играл даже для
королевы. Эмма узнавала его голос, когда он пел по радио или когда мать ставила одну из его пластинок-сорокапяток,
которые собирала. Эмме нравился и этот голос, и ирландский, как его назвали позже, ритм песен.
Соседки жалели бедную девочку с верхнего этажа, мать которой отличалась пристрастием к джину и необузданным
характером. Порой они слышали ругань Джейн и плач Эммы. Выбивая ковры и развешивая белье, соседки только
поджимали губы, обменивались многозначительными взглядами и качали головами.
Многие из них считали, что Джейн Палмер не заслуживает такого милого, прелестного ребенка, но говорили об этом
лишь между собой. В этой части Лондона никто и не помышлял о том, чтобы вмешиваться в чью-то жизнь.
Конечно, Эмма не понимала значения слов «алкоголизм» и «нервное расстройство», зато, несмотря на свои три года, уже
хорошо определяла настроение матери: знала, когда та будет смеяться и обнимать ее, а когда - ругаться и шлепать. Если тучи
сгущались, девочка брала плюшевую собаку Чарли и пряталась под кухонную раковину, где в темноте и сырости пережидала
очередную бурю.
Иногда, впрочем, Эмма делала это недостаточно быстро.
- Не ерзай.
Джейн провела щеткой по светлым волосам дочери, едва сдержавшись, чтобы не ударить ее. Нет, только не сегодня.
- Я сделаю тебя красивой. Ты ведь хочешь сегодня быть особенно красивой, не так ли?
Но Эмму не очень заботило, как она будет выглядеть, потому что от щетки у нее уже болела кожа на голове, а
накрахмаленное розовое платье сильно царапало тело. Девочка продолжала ерзать на стуле, пока мать перевязывала ей
волосы лентой.
- Я же сказала, не дергайся! - почти взвизгнула Джейн, грубо схватив дочь за шею, и та вскрикнула. - Никто никогда не
полюбит грязную отвратительную девочку.
Сделав два глубоких вдоха, Джейн ослабила хватку. Не нужно оставлять на коже ребенка синяков. Она ведь любит Эмму,
да и Брайан может заметить.
- Убери с лица это надутое выражение, - приказала она, стаскивая дочь со стула.
Она была довольна результатом. Со светлыми локонами и голубыми глазами Эмма походила на изнеженную маленькую
принцессу. Прикосновения Джейн опять стали ласковыми, когда она повернула дочь к зеркалу.
- Взгляни сюда. Разве не прелесть?
Изучив себя в грязном зеркале, Эмма упрямо надула губы:
- Щекотно.
- Леди приходится испытывать неудобства, если она хочет, чтобы мужчина считал ее красивой, - ответила Джейн,
чувствуя, как впился в тело корсет.
- Зачем?
- Это часть женского ремесла.
Джейн закрутилась перед зеркалом, осматривая себя то с одной, то с другой стороны. Темно-синее платье очень шло ей,
подчеркивая округлые формы и пышную грудь. Брайану всегда нравилась ее грудь. При этой мысли Джейн сразу ощутила
желание.
Господи, никто не сравнится с ним в постели. Свою первобытную ненасытность он умело скрывал под внешней
невозмутимостью и дерзостью. Они были знакомы с детства, и в течение десяти лет Джейн периодически становилась его
любовницей. Только она знала, на что способен Брайан, если его хорошенько завести.
На мгновение она представила, как он стаскивает с нее платье, его глаза пожирают ее тело, а тонкие, чуткие пальцы
музыканта расстегивают отделанный рюшами корсет.
Им было хорошо вместе. Им опять будет хорошо.
Вернувшись к действительности, она схватила щетку и прошлась по волосам. Последние деньги, отложенные для
бакалейщика, она истратила в парикмахерской, окрасив свои волосы под цвет волос Эммы. Ладно, с сегодняшнего дня ей
уже не придется беспокоиться о деньгах.
Она тщательно подкрасила губы бледно-розовой помадой, как у супермодели Джейн Эшер на обложке последнего номера
«Вог», затем черным карандашом добавила выразительности глазам.
Эмма зачарованно наблюдала за матерью. Сегодня от нее пахло одеколоном «Тигрица», а не джином. Девочка осторожно
потянулась к тюбику, но резкий шлепок отбросил ее руку.
- Не трогай мои вещи, - рассердилась Джейн и опять ударила дочь по пальцам. - Ведь я запретила тебе прикасаться к
моим вещам. - Эмма кивнула, готовясь заплакать. - И не вздумай реветь. Я не хочу, чтобы при вашей первой встрече у тебя
были красные глаза и распухшее лицо. Пора бы ему приехать. Если он в ближайшее время не появится...
Тон матери заставил Эмму попятиться, но Джейн уже принялась изучать себя в зеркале.
Отличаясь крупным телосложением, она никогда не толстела. Да, платье, может быть, слишком облегает фигуру, зато
эффектно подчеркивает грудь и бедра. Пусть в моде тощие, она-то знает, что, когда гаснет свет, мужчины предпочитают
женщин с формами. Она уже давно живет за счет собственного тела и поэтому может с уверенностью говорить об этом.
А ее уверенность росла по мере того, как Джейн смотрелась в зеркало, сравнивая себя с бледными угрюмыми моделями,
которыми восторгается Лондон. Она не замечала, что новый цвет ей не идет, а прямые волосы делают лицо грубым. Ей
хотелось идти в ногу с модой. Она всегда так поступала.
- Возможно, он мне не поверит. Он не хотел. Мужчины никогда не хотят иметь детей, - сказала Джейн, пожав плечами. Ее
отец тоже не хотел, пока у нее не стала развиваться грудь. - Запомни это, девочка. Мужчины не хотят детей, женщины нужны
им только для одного, и ты скоро поймешь это. Получив свое, они уходят, а ты остаешься с большим животом и разбитым
сердцем.
Джейн закурила и принялась расхаживать по комнате. Жаль, что не травка, сладковатая успокаивающая травка. Но
отложенные на нее деньги она потратила на платье для Эммы. Жертва, которую обязана приносить мать.
- Возможно, он тебя и знать не захочет, но не сможет отрицать, что ты - его дочь.
Прищурившись, она оглядела девочку, и у нее внутри даже шевельнулось что-то похожее на материнское чувство.
Несомненно, эта маленькая отмытая обезьянка так хороша, будто сошла с картинки.
- Ты чертовски похожа на него, крошка Эмма. Газеты утверждают, что он собирается жениться на этой сучке Вильсон - с
деньгами и хорошими манерами, но мы еще посмотрим, да, посмотрим. Он вернется ко мне. Я всегда знала, что он вернется.
Она ткнула сигарету в стеклянную пепельницу со сколами. Сейчас ей необходимо выпить, хотя бы почувствовать вкус
джина, чтобы успокоить нервы.
- Ну-ка, садись на кровать, - приказала она дочери. - Сиди здесь и веди себя тихо. Если тронешь мои вещи, то очень
пожалеешь об этом.
К тому времени, когда в дверь постучали, она успела выпить два стакана. У нее заколотилось сердце. Как и большинство
алкоголиков, она чувствовала себя привлекательной и всесильной, когда выпьет. Пригладив волосы, Джейн изобразила, по
ее мнению, страстную улыбку и открыла дверь.
Сначала она видела только его. Высокого, стройного, с вьющимися светлыми волосами и строгим ртом, придававшим ему
сходство с поэтом или апостолом.
- Брайан, как мило, что ты заскочил. - Но улыбка сразу исчезла, едва Джейн заметила двоих мужчин. - Значит, теперь ты
ходишь только с сопровождением, Брай?
Брайана переполняла ярость. Зря он поддался на уговоры своего менеджера и невесты, незачем было соглашаться на
встречу с Джейн, но задерживаться у нее он не собирался.
- Джонно ты помнишь, - сказал он, входя в квартиру. Запах джина, пота и вчерашнего ужина напомнил ему о собственном
детстве.
- Конечно. Мы неплохо устроились в жизни, а, Джонно? Джейн кивнула высокому бас-гитаристу, который отрастил
темную бородку и обзавелся бриллиантом на мизинце. Тот, прищурившись, оглядел убогую квартирку.
- Некоторые из нас, несомненно, - неприязненно бросил он.
- А это Пит Пейдж, наш менеджер.
- Мисс Палмер, - любезно улыбнулся тот, протягивая ухоженную руку.
- Мне все про вас известно. - Она протянула ему руку для поцелуя, но менеджер поспешно отступил. - Вы сделали наших
мальчиков звездами.
- Я только открыл кое-какие двери.
- Играть перед королевой, выступать по телику. Новый альбом попал в чарты, и вам предстоит большое турне по
Америке.
Она взглянула на Брайана. Волосы ниспадают до плеч, лицо худое, бледное и невероятно чувственное. Когда второй
альбом «Полное опустошение» ворвался в десятку лучших, фотографии Брайана украсили комнаты подростков по обе
стороны Атлантики.
- Ты получил все, что хотел.
Она ждет, что он почувствует себя за это виноватым? Не дождется.
- Верно, - бросил он.
- А кое-кто из нас получил даже больше, чем хотел. Джейн откинула назад волосы, и стали видны облупившиеся
золоченые серьги в виде шаров. Она снова улыбнулась. В свои двадцать четыре года она считала себя более умудренной
жизненным опытом, чем Брайан, который был на год моложе ее.
- Я предложила бы вам чай, только я не ждала гостей.
- Мы пришли не на чай.
Сунув руки в карманы джинсов, Брайан угрюмо смотрел на нее. Да, он молод, но уже не так глуп и не позволит
спившейся неудачнице втянуть его в неприятности.
- Я не стал обращаться в полицию, Джейн. В память о прошлом. Но обязательно это сделаю, если ты не прекратишь
звонить, угрожать и чего-то требовать.
- Хочешь натравить на меня фараонов? - зло прищурилась Джейн. - Валяй, малыш. Но понравится ли твоим молодым
поклонникам и их безмозглым родителям, когда они узнают, что ты бросил меня и свою маленькую дочь на произвол
судьбы, а сам купался в деньгах, ведя роскошную жизнь? Им это понравится, мистер Пейдж? И сможете ли вы после этого
устроить Браю и его ребятам еще одно выступление перед королевскими особами?
Менеджер уже провел много часов, обдумывая, как выйти из положения. Но сейчас он понял, что лишь даром терял
время. Выход здесь один - деньги...
- Мисс Палмер, - спокойно возразил он, - вряд ли вы хотите публично обсуждать ваши личные отношения. К тому же не
имеет смысла настаивать на том, что он вас бросил, поскольку ничего подобного не было.
- О-о-о. Это твой менеджер, Брайан, или проходимец-адвокат?
- Ты не была беременна, когда мы расстались.
- Я не знала! - крикнула она, вцепившись в его куртку. - Убедилась только спустя два месяца, а к тому времени ты уже
исчез. Я не представляла, где тебя искать. Я могла бы избавиться от ребенка, мне бы это устроили, но я боялась.
- И она родила, - констатировал Джонно и, усевшись на подлокотник кресла, прикурил «Голуаз» от массивной золотой
зажигалки. За прошедшие два года у него появились очень дорогие привычки. - Но из этого не следует, что ребенок твой,
Брай.
- Конечно, его, тупой урод!
- Ну-ну, - произнес Джонно и, затянувшись, выпустил дым ей в лицо. - Какие мы воспитанные, а?
- Успокойся, Джонно, - вмешался Пит. - Мисс Палмер, мы здесь для того, чтобы уладить все тихо.
- Не сомневаюсь. Ты же знаешь, Брайан, в то время я больше ни с кем не гуляла. Помнишь наше последнее Рождество?
Мы сильно накачались и почти обезумели. Мы ничем не пользовались. Эмме в сентябре исполнится три года.
Брайан помнил, но очень бы хотел забыть об этом. Ему было девятнадцать, тогда он впервые понюхал кокаин и
почувствовал себя племенным жеребцом, изнывающим от желания.
- Значит, у тебя ребенок, и ты считаешь, что девочка моя. Почему же ты заговорила о ней только сейчас?
- Я долго не могла тебя найти.
Джейн облизнула губы, жалея, что не выпила еще. Не стоит говорить Брайану, что она некоторое время наслаждалась
ролью мученицы, бедной незамужней матери, совсем одинокой. И нашлись мужчины, облегчившие ее тяжкую долю.
- Я воспользовалась программой для девушек, попавших в беду. Знаешь, я даже хотела отдать будущего ребенка
приемным родителям. Но когда Эмма родилась, я уже не смогла: она так похожа на тебя. Я боялась, что, если отдам ее, ты
узнаешь, очень разозлишься и больше не дашь мне ни шанса.
Джейн заплакала, а поскольку слезы были искренними, они производили гнетущее впечатление.
- Я всегда знала, Брайан, что ты вернешься. Я слышала твои песни по радио. Видела твои портреты в музыкальных
магазинах. Ты пошел вверх. Я всегда знала, что у тебя получится, хотя даже не предполагала, что ты поднимешься так
высоко. Я начала думать...
- Готов поспорить, что начала, - буркнул Джонно.
- Я начала думать, - процедила Джейн сквозь зубы, - что тебе захочется узнать о малышке, пришла на твою старую
квартиру, но ты переехал, и никто не говорил мне куда. Но я думала о тебе каждый день. Смотри. Я вырезала про тебя все,
что только могла, и сохраняла.
- О господи!
- Я звонила в твою компанию грамзаписи, даже ходила туда, сказала, что я - мать дочери Брайана Макавоя, а меня вы
швырнули за дверь. - Она умолчала о том, что была пьяной и напала на секретаршу. - Затем начали писать о тебе и Беверли
Вильсон, и я пришла в отчаяние. Конечно, после всего, что было между нами, она не могла ничего для тебя значить, но мне
хотелось переговорить с тобой.
- Звонить Бев и устраивать скандалы - не лучший способ добиться этого.
- Ты не знаешь, Брай, что такое беспокоиться о плате за жилье, гадать, хватит ли денег на еду. Я больше не могла
покупать красивые платья и ходить на вечеринки.
- Тебе нужны деньги?
Она колебалась на мгновение дольше необходимого.
- Мне нужен ты, Брай, мне всегда нужен был ты! Джонно загасил сигарету в горшке с искусственным цветком.
- Здесь много разговоров о девочке, но я что-то не вижу никаких ее следов, - сказал он, привычным движением откидывая
назад блестящие темные волосы.
- Эмма в спальне. И я не собираюсь пускать к ней всю толпу. Это касается только нас с Брайаном.
- Все лучшее у тебя всегда было связано со спальней, не так ли, милашка? - ухмыльнулся Джонно. На одно мгновение их
взгляды скрестились, в них читалось отвращение, которое они испытывали друг к другу. - Брай, когда-то она была
первоклассной шлюхой, но сейчас только второй сорт. Может, раз влечемся?
- Чертов педик! - бросилась на него Джейн, но Брайан обхватил ее за талию. - Ты не будешь знать, что делать с настоящей
женщиной, даже если она укусит тебя за твой отросток.
Джонно продолжал улыбаться, но его глаза сверкнули.
- Не желаешь ли попробовать, дорогуша?
- На тебя всегда можно положиться, Джонно, ты все устроишь тихо, - пробормотал Брайан, поворачивая Джейн к себе. -
Ты сказала, что дело касается только меня, ну и предо ставь его мне, я должен взглянуть на девочку.
- Но не эти двое. Только ты. Я хочу, чтобы все осталось между нами.
- Чудесно. Ждите здесь, - сказал он, ведя ее к спальне. Комната оказалась пуста. - Мне надоели эти игры, Джейн.
- Она прячется. Испугалась такого количества народа. Эмма! Выходи скорее к мамочке. - Заглянув под кровать, Джейн
неуверенно поднялась и открыла узкий шкафчик. - Наверное, она в сортире.
- Брайан, - позвал из кухни Джонно, - здесь кое-что есть, возможно, ты захочешь взглянуть. - Потом обратился к Джейн: -
Не будешь возражать, милочка, если я немного выпью? Бутылка уже открыта.
Зацепившись ногой за оторванный линолеум, Брайан вошел в кухню и открыл дверцу шкафчика под мойкой, на который
ему указал Джонно.
Он разглядел забившуюся в угол фигурку с белокурыми волосами, держащую в руках что-то темное. У Брайана заныло
сердце, но он попытался улыбнуться:
- Эй, там, привет.
Девочка спрятала лицо в пушистый черный комок.
- Маленькая дрянь, я покажу тебе, как от меня прятаться! - Джейн попыталась схватить ее и тут же замерла под взглядом
Брайана.
Улыбнувшись, он протянул руку к девочке:
- Я сюда не залезу, может, выглянешь к нам на минутку? Никто тебя не обидит.
У него такой приятный голос. Как музыка. Этот человек ей улыбается. А волосы сияют. Как нимб у ангела. Хихикнув,
Эмма неуверенно выглянула из шкафчика.
Новое платье испачкалось и помялось, светлые волосы намокли от воды из подтекающего крана. Девочка улыбнулась,
показав белые зубки с кривым резцом. Брайан провел языком по такому же у себя во рту. У Эммы такая же ямочка на левой
щеке и такие же синие глаза, как у него.
- Я ее привела в нормальный вид, - пожаловалась Джейн, глотая слюну от запаха джина, но не решаясь выпить. - Я
сказала ей, как важно быть сегодня опрятной. Разве я не говорила тебе, Эмма? Сейчас ее умою.
Она рванула дочь к себе.
- Оставь.
- Я только собиралась...
- Оставь, - тихо повторил Брайан, но в его тоне слышалась угроза.
Если бы он не смотрел на Эмму, та, возможно, юркнула бы назад под раковину. Его ребенок.
- Привет, Эмма. - Теперь в его голосе появилась мягкость, которая так нравится женщинам. - Что это у тебя?
- Чарли. Моя собачка. - Девочка доверчиво протянула ему игрушку. - Она очень красивая.
Брайану захотелось погладить дочь, но он сдержался.
- Ты знаешь, кто я?
- По фотографиям, - ответила Эмма, доверчиво касаясь его лица. - Красивый.
- Верь мнению женщин, - засмеялся Джонно, глотнув джина. Брайан потрогал влажные локоны девочки:
- И ты красивая.
Болтая всякие глупости, он внимательно изучал ребенка. Ноги стали ватными, а желудок сжимался и расслаблялся,
словно пальцы на грифе гитары. Эмма засмеялась, и ямочка обозначилась еще сильнее. Ему казалось, что он разглядывает
самого себя. Конечно, проще и удобнее все отрицать.
Но хотел он того или нет, это - его ребенок. Только признать еще не означает принять.
- Нам пора на репетицию, - сказал Брайан менеджеру.
- Ты уходишь? - метнулась к нему Джейн, загораживая дорогу. - Достаточно одного взгляда на нее, чтобы все увидеть.
- Я увидел. - Заметив, что Эмма бросилась назад к шкафчику, он почувствовал стыд. - Дай мне время подумать.
- Нет! Ты уже уходил. Как всегда, ты думаешь только о себе - что лучше для Брайана, что лучше для карьеры Брайана. Я
не позволю тебе снова бросить меня. - Схватив дочь, она догнала его у двери. - Если ты уйдешь, я покончу с собой. Брайан
оглянулся. Знакомая песня.
- Это уже давно перестало действовать.
- И с ней.
Бросив угрозу, Джейн осеклась, и оба задумались. Ее рука, обхватившая Эмму, начала сжиматься, и малышка
вскрикнула. Услышав крик ребенка, своего ребенка, Брайан испугался:
- Отпусти девочку, ты делаешь ей больно.
- А тебе какое дело? - взвизгнула Джейн, заглушая крики дочери. - Ты же уходишь.
- Нет, не ухожу. Мне просто нужно, время, чтобы все обдумать.
- Надеешься, что твой заумный менеджер что-нибудь под скажет тебе, да? - спросила она и крепко стиснула
вырывавшуюся Эмму. - Ты передо мной в долгу, Брайан.
- Отпусти ребенка, - приказал он, сжимая кулаки.
- Я убью ее, - спокойно произнесла Джейн. Наконец-то она нашла выход. - Перережу горло ей, а затем себе. Сможешь ли
ты после этого жить, Брайан?
- Она блефует, - пробормотал Джонно, но ладони у него взмокли.
- Мне терять нечего. Жить вот так, не имея возможности куда-нибудь выйти и повеселиться? Подумай, Брай, подумай о
том, что напишут газеты. Я все расскажу им перед тем, как убью нас обеих.
- Мисс Палмер, - успокаивающим жестом поднял руку Пит, - даю вам слово, что мы придем к соглашению, которое
устроит всех.
- Пусть Джонно уведет Эмму на кухню, а мы поговорим. - Брайан осторожно шагнул к ней. - Мы найдем взаимовыгодное
решение.
- Я хочу, чтобы ты вернулся.
- Я никуда не ухожу, - произнес он, заметив, что Джейн расслабилась, и слегка кивнул басисту. - Мы обо всем поговорим.
Почему бы нам не сесть?
Джонно неохотно взял девочку из рук матери, чуть поморщившись при виде грязи, которую она собрала под раковиной, и
понес на кухню. Усадив плачущую девочку на колено, Джонно потрепал ее по голове.
- Ну же, крошка, не надо. Джонно не допустит, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое. - Он состроил рожицу,
пытаясь угадать, как бы в такой ситуации поступила его мать. - Хочешь печенье?
Эмма кивнула. Несмотря на слезы и грязь, Джонно решил, что малышка очаровательна. И несомненно Макавой -
Макавой с головы до ног.
- Откуда его можно стащить?
Улыбнувшись, девочка показала на высокий буфет, а через полчаса они уже доканчивали вазочку с печеньем, запивая его
сладким чаем, который приготовил Джонно. Глядя в открытую дверь на смеющуюся дочь, Брайан подумал, что в трудную
минуту на Джонно всегда можно положиться.
- Эмма, хочешь прокатиться в машине? - спросил он, входя на кухню, и погладил малышку по головке.
- Вместе с Джонно?
- Да, вместе с Джонно.
- Я - гвоздь сезона, - изрек тот и отправил в рот последнее печенье.
- Эмма, мне хочется, чтобы ты осталась со мной, у меня дома.
- Брай...
- Это очень красивый дом, у тебя будет своя комната.
- Так надо?
- Ведь я - твой папа, Эмма, и хочу, чтобы ты жила со мной. Попробуй, а если тебе не понравится, мы придумаем что-
нибудь еще.
Выпятив нижнюю губу, девочка какое-то время изучала его. Она привыкла к этому лицу, хотя оно чем-то отличалось от
фотографий. Эмма не знала чем, да и не хотела знать. От его голоса становилось хорошо и спокойно.
- А мама едет?
- Нет.
- А Чарли? - прошептала она, прижимая к груди обтрепанную черную собачку.
- Конечно.
Брайан взял дочь на руки.
- Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, сынок, - покачал головой Джонно.
- Я тоже надеюсь.

Глава 2

Впервые Эмма увидела большой каменный особняк с переднего сиденья «Ягуара». Ей было жалко, что Джонно с
забавной бородкой вышел из машины, но дядя с фотографий разрешил ей понажимать кнопки на приборной доске. Он
больше не улыбался, хотя и не бранился. От него хорошо пахло. В машине тоже хорошо пахло. Ткнув Чарли носом в
сиденье, Эмма тихо разговаривала сама с собой.
Серый каменный особняк с ромбовидными окнами и башенками показался ей огромным. Вокруг была зеленая лужайка,
благоухали цветы. Эмма запрыгала от восторга:
- Замок!
- Похоже, - наконец улыбнулся мужчина. - В детстве мне тоже хотелось жить в таком доме. Мой папа, твой дедушка,
работал здесь садовником.
«Когда не напивался до бесчувствия», - добавил про себя Брайан.
- Он здесь?
- Нет, в Ирландии.
В небольшом доме, купленном ему на деньги, взятые в долг у Пита. Остановив машину, Брайан вдруг подумал, что надо
сделать несколько звонков, прежде чем история попадет в газеты.
- Ты как-нибудь встретишься с ним, со своими тетями, дядями и кузенами.
Он взял девочку на руки, удивленный и озадаченный тем, что она доверчиво прильнула к нему. Войдя в дом, он услышал
голос Бев:
- Думаю, просто голубые. Я не смогу жить в комнатах, где на стенах растут цветы. И с этими жуткими шторами тоже
нужно расстаться. Я хочу белый цвет, белый и голубой.
Она сидела на полу в гостиной среди разбросанных проспектов и образцов. Часть обоев уже сорвали, виднелась новая
штукатурка. Бев предпочитала браться за дело со всех сторон.
Она казалась такой маленькой и нежной среди царящего беспорядка. Черные волосы коротко подстрижены, в ушах
блестят золотые кольца. А глаза у нее экзотически?: миндалевидные, цвета морской волны с золотистыми искорками. Кожа
еще сохранила бронзовый оттенок, приобретенный на Багамах, где они провели уик-энд.
Увидев Бев, сидящую на полу в обтягивающих простеньких брюках и аккуратной блузке, никто бы не заподозрил, что она
на третьем месяце беременности.
- Бев, - окликнул он.
- Брайан, я не слышала, как ты вошел. О!..
Взглянув на ребенка, она побледнела, но тут же взяла себя в руки и сделала знак декораторам:
- Мы с Брайаном хотим еще раз обсудить, что выбрать. Я позвоню вам в конце недели.
Она быстро выпроводила их, глубоко вздохнула и погладила свой живот.
- Это Эмма, - сказал Брайан.
- Привет, Эмма, - через силу улыбнулась Бев.
- Привет.
Внезапно смутившись, девочка уткнулась лицом в шею Брайана.
- Не хочешь посмотреть телик? - Брайан похлопал ее по попке, но Эмма только пожала плечами, и он добавил, пытаясь
сохранить веселость: - В той комнате есть отличный большой телик. Вы с Чарли можете сесть на диван.
- Я хочу пи-пи, - прошептала Эмма.
- О, ну...
Бев сдула челку с глаз. Если бы ей так не хотелось плакать, она бы засмеялась.
- Я провожу ее.
Но Эмма еще крепче вцепилась в Брайана.
- Кажется, выбрали меня.
Проводив девочку до туалета, он беспомощно улыбнулся Бев и закрыл дверь.
- Ты... а...
Он умолк, поскольку малышка уже села на унитаз.
- Я не делаю в трусики, - мимоходом заметила она. - Мама говорит, так делают только глупые и противные девочки.
- Ты уже большая девочка, - ответил Брайан, подавляя гнев. - Очень красивая и очень умная.
- А ты придешь смотреть телик? - спросила Эмма, натягивая штанишки.
- Попозже. Сначала мне нужно поговорить с Бев. Она тоже очень хорошая и тоже живет со мной.
Эмма немножко поиграла со сливным бачком.
- А она дерется?
- Нет. Тебя больше никто не станет бить. Обещаю. Крепко обняв дочь, он отнес ее в комнату с мягким диваном и
большим телевизором, нашел какую-то шумную комедию:
- Я скоро вернусь.
Эмма проводила его взглядом, с облегчением отметив, что он не закрыл дверь.
- Наверное, лучше пойти туда, - указала на гостиную Бев. Войдя в комнату, она села на пол и начала перебирать образцы.
- Похоже, Джейн не врала. Девочка ужасно похожа на тебя, - сказала она, пытаясь удержать слезы.
- Господи, Бев! - Брайан хотел взять ее за плечи, но Бев вырвалась.
- Оставь, мне нужно время. Это потрясение.
- Для меня тоже. - Закурив, он глубоко вдохнул дым. - Ты
- Она неуравновешенная. С ней и в детстве было не все в порядке.
Бев не смотрела на него. Пока еще не могла. Ей пришлось напомнить себе, что именно она настояла на его встрече с
Джейн.
- Ты знал ее много лет, - сказала Бев, уставившись на пыльный мраморный камин.
- Она была первой девчонкой, с которой я спал. Мне только исполнилось тринадцать. Отец напивался, впадая в свои
знаменитые буйства, и я прятался на чердаке. Однажды меня там поджидала Джейн. Я еще не успел ничего понять, а она
сразу приступила к делу.
- Детали можешь опустить, Брай.
- Я хочу, чтобы ты знала. Мы были очень похожи, Джейн и я. У нее дома тоже кто-то все время дрался. Постоянно не
хватало денег. Потом я увлекся музыкой, стал уделять Джейн меньше внимания. Она обезумела. Начала угрожать мне,
грозилась сделать что-нибудь с собой. Я предпочел держаться от нее подальше. Когда мы с ребятами организовали группу,
Джейн появилась снова. Мы играли в разных забегаловках, с трудом наскребая на хлеб. Думаю, она явилась, потому что мы
знали друг друга. А в основном, наверное, потому, что я был задницей.
- Ты и сейчас задница, - улыбнулась сквозь слезы Бев.
- Да. Мы опять сблизились, провели вместе почти год, но Джейн стала просто невыносимой, пыталась ссорить меня с
ребятами, врывалась на репетиции, устраивала скандалы. Однажды в клубе она даже подралась с какой-то девчонкой. Потом
она всегда рыдала и просила прощения. В конце концов мне становилось все труднее говорить: «Ну, конечно, хорошо,
забудем». К этому времени мы как раз заключили контракт с Питом на выступления в Германии и Франции. Он же устроил
нам и первую запись. Когда мы уехали из Лондона, я напрочь позабыл о Джейн, не знал, что она беременна. Если бы можно
было вернуть... - Брайан осекся, вспомнив о девочке с кривым зубом и ямочкой на щеке. - Не знаю, что бы я сделал.
Обхватив колени руками, Бев оперлась о них подбородком. Молодой практичной женщине из благополучной семьи было
трудно понять, что такое нищета и боль, хотя именно прошлое Брайана влекло ее к нему.
- Давай лучше выясним, что ты собираешься делать в настоящий момент.
- Я уже сделал.
Он загасил сигарету в фарфоровой чаше девятнадцатого века, но Бев не стала его упрекать.
- Что ты сделал, Брай?
- Я забрал Эмму. Она моя дочь и будет жить со мной.
- Понятно.
Бев закурила. Узнав о своей беременности, она сразу отказалась от спиртного и наркотиков, но бросить курить пока не
могла.
- Вначале тебе следовало обсудить это со мной. Кажется, мы должны через несколько дней пожениться.
- Мы поженимся. - Брайан вновь попытался обнять ее за плечи, испугавшись, что она передумает, но тут же вскочил и
отшвырнул ногой рекламные проспекты. - Черт возьми, Бев, я собирался поговорить с тобой. Я зашел в эту грязную
квартиру, намереваясь лишь попугать Джейн, чтобы она больше к нам не приставала. Она ничуть не изменилась. То
начинала кричать, то умоляла. Сказала, что Эмма в спальне, но девочки там не было. - Брайан прижал кулаки к глазам. -
Знаешь, где я нашел ее? Малышка забилась под раковину, словно перепуганный зверек.
- О господи!
- Джейн собиралась избить маленькую девочку лишь за то, что та испугалась. Когда я увидел ее... Бев, посмотри на меня.
Пожалуйста. Посмотрев на нее, я увидел себя. Ты можешь это понять?
- Хочу понять... Нет, не могу. Я хочу, чтобы все оставалось так, как было утром.
- Ты считаешь, я должен был просто уйти оттуда?
- Нет... Да... Не знаю. Мы должны были поговорить. Мы бы что-нибудь придумали.
Опустившись на колени, Брайан взял ее за руки.
- Я собирался уйти, немного поездить, все обдумать. Но Джейн сказала, что убьет себя.
- О, Брай.
- Это я, наверное, пережил бы, может, даже подтолкнул бы ее к этому от ярости. Но тут Джейн пригрозила, что убьет и
Эмму.
Бев прижала руку к животу, защищая будущего ребенка, ставшего для нее прекрасной реальностью.
- Нет, она бы не сделала этого.
- Не знаю. По крайней мере, в тот момент она верила в то, что говорила. Я не мог оставить Эмму там, Бев. Не смог бы
оставить там и чужого ребенка.
Ее Брайан, ее милый заботливый Брайан.
- Ты не мог уйти. Как ты отобрал ее у Джейн?
- Она согласилась, - кратко ответил Брайан. - Пит оформит бумаги, все будет по закону.
- Брай, как? - Она была влюблена, но не слепа.
- Я выписал ей чек на сто тысяч фунтов и согласился выплачивать двадцать пять тысяч ежегодно до совершеннолетия
Эммы.
- Господи, Брайан! Ты купил малышку?
- Я заплатил Джейн за то, чтобы она оставила в покое Эмму, нас, - сказал он, кладя руку ей на живот. - Наших детей.
Поднимется шумиха в прессе, возможно, отвратительная. Я прошу тебя быть рядом, пройти через это вместе со мной. И дать
Эмме шанс.
- Куда мне идти?
- Бев...
Та покачала головой. Она не бросит его, но ей нужно свыкнуться с тем, что произошло.
- В последнее время я прочла много книг. Маленького ребенка нельзя оставлять надолго одного.
- Хорошо, я схожу взглянуть.
- Мы сходим.
Девочка заснула, крепко обняв Чарли, и телевизор нисколько ей не мешал. На щеках еще не высохли слезы. У Бев заныло
сердце.
- Нужно поторопить мастеров, пусть отделают спальню наверху, - сказала она.
Эмма, зажмурившись, лежала в кровати на чистом тонком белье. Если открыть глаза, увидишь темноту, а в темноте
прячутся страшилища.
Не выпуская из рук собачку, Эмма прислушалась. Время от времени страшилища чем-то шелестели.
Теперь их не слышно, но они просто затаились, ждут, когда Эмма откроет глаза. Девочка испуганно вскрикнула и сразу
прикусила губу. Мама всегда ругалась, если она плакала ночью. Тогда мама трясла ее и говорила, что она маленькая и
глупая, но зато при маме страшилища заползали под кровать и прятались по углам.
Эмма уткнулась лицом в знакомую плюшевую шкуру Чарли.
Она помнила, что находится в чужом доме. Здесь живет мужчина с фотографий, который сказал, что Эмма может
называть его папой. Странное имя. Не открывая глаз, девочка тихо бормотала его в темноте, словно припев песни, которую
раньше все время слушала ее мама.
Ужинали они на кухне вместе с темноволосой женщиной. Ели рыбу с жареной картошкой. Играла музыка. Она играет в
Женщина казалась несчастной, даже когда улыбалась. Может, она хотела остаться с ней вдвоем, чтобы побить ее?
Когда папа ее мыл, у него было какое-то подозрительное выражение лица, но он не щипался и не попал ей мылом в глаза.
Он спросил ее о синяках, а она ответила так, как учила мама: она ужасно неуклюжая и сама упала.
Эмма видела, что он рассердился, только все равно не ударил ее.
Его майка оказалась для нее слишком большой, Эмма даже захихикала.
Когда папа укладывал ее спать, пришла женщина. Она сидела на кровати и улыбалась, а он рассказывал сказку о замках и
принцах.
Теперь Эмма проснулась, а их не было. Они ушли, в комнате темно. Девочка испугалась: вдруг страшилища бросятся на
нее, защелкают огромными зубами и съедят ее? Вдруг придет мама и отлупит за то, что она лежит не в своей кровати?
Что это? Она ясно слышала какой-то шепот в углу. Девочка осторожно приоткрыла один глаз. Тени двигались, росли,
тянулись к ней. Уткнувшись в плюшевую шерсть своего Чарли, она попыталась заглушить всхлипы, сжаться, стать совсем
крошечной, тогда ее не заметят и не съедят отвратительные страшилища. Их прислала мама за то, что она уехала к человеку
с фотографий.
Эмма задрожала от ужаса. С пронзительным воплем она скатилась с кровати и бросилась в коридор. Что-то с грохотом
упало.
Эмма лежала на полу, вцепившись в свою собаку, ожидая худшего.
Зажегся свет. Она услышала голоса, и прежние страхи уступили место новым. Прижавшись к стене, она глядела на
осколки фарфоровой вазы.
Ее побьют. Отправят домой. Запрут в темную комнату, чтобы ее съели страшилища.
- Эмма? С тобой все в порядке?
Брайан еще не совсем очнулся ото сна и сигареты с травкой, которую он выкурил перед тем, как они с Бев занялись
любовью.
- Это они разбили ее, - чуть слышно оправдывалась девочка.
- Они?
- Черные страшилища. Их послала мама.
- О, Эмма, - выдохнул он, прижимаясь щекой к макушке.
В коридор выскочила Бев. Увидев осколки дрезденской вазы, она лишь вздохнула.
- Девочка поранилась?
- Не думаю. Только испугалась.
- Давай посмотрим, - сказала Бев и взяла Эмму за руку.
Голос у нее был решительный, но не злой. - Где у тебя болит?
Испуганная девочка показала на колено. Бев приподняла край майки, обнаружив большой, хотя и неглубокий порез.
Многие дети уже ревели бы. Возможно, это казалось Эмме пустяком в сравнении с теми синяками, которые увидел Брайан
при мытье. Скорее машинально, нежели по-матерински, Бев поцеловала ранку, и у нее защемило сердце, когда девочка,
открыла рот от изумления.
- Ничего, дорогая, сейчас мы позаботимся об этом, - сказала она, подняв Эмму с пола и чмокнув в затылок.
- Там, в темноте, страшилища, - прошептала девочка.
- Твой папа их быстро прогонит. Да, Брай? Ирландская кровь, а может, наркотик заставили Брайана прослезиться:
любимая женщина держит на руках его ребенка.
- Конечно. Я разрублю их и выкину отсюда.
- А когда закончишь, подмети здесь.
Остаток ночи Эмма провела на уютной большой кровати вместе со своей новой семьей.

Глава 3

Как и предыдущие девять дней, Эмма сидела на широком подоконнике в гостиной, глядя в окно на усыпанную гравием
дорогу, проходившую за садом с кивающими на ветру наперстянками и пышными кустами водосбора. Она ждала.
Синяки у нее прошли, хотя девочка этого не заметила. Никто в большом доме не бил ее. Пока. Она каждый день пила чай,
друзья отца дарили ей сахарные перья и кукол.
Эмму ежедневно мыли в ванне, даже если она не играла в грязи, переодевали в чистую одежду, не называли глупой за то,
что она боялась темноты. Ночью в ее спальне с бутончиками роз на стенах зажигали лампу с розовым абажуром, и чудовища
больше не приходили.
Эмма старалась не полюбить все это. Она была уверена, что скоро придет мама и заберет ее отсюда.
Они с Бев несколько раз ездили на красивой машине в большой магазин, где накупили много вещей для Эммы. Ей
больше всего понравилось розовое кисейное платье с кружевами. Надев его в день свадьбы папы и Бев, она чувствовала себя
принцессой. А еще она надела блестящие черные туфли с пряжками и белые гольфы. Никто даже не ругался, когда она
испачкала колени.
Свадьба показалась Эмме очень необычной. Все люди вышли в сад, а сквозь тучи пробивалось солнце. Один человек в
длинной белой рубашке и белых штанах, которого все называли Стиви, играл на сверкающей белой гитаре и пел хриплым
голосом. Она решила, что это ангел, но, когда спросила Джонно, тот лишь засмеялся.
А невесту Эмма считала прекраснейшей женщиной в мире. Первый раз в своей короткой жизни она испытала зависть.
Как это замечательно - быть красивой, взрослой, стоять рядом с папой. Тогда ей уже не придется больше голодать или
бояться страшных чудовищ. И она всегда будет счастливой, как девушки из сказок, которые так любил Брайан.
Вдруг начался дождь. Гости зашли в дом и пили шампанское с пирожными в комнате, где было много книг, цветов и
пахло свежей краской. Опять играли на гитарах, пели и смеялись. Красивые женщины говорили Эмме ласковые слова и
гладили по головке, но большую часть времени девочка провела одна.
Никто не заметил, что она съела три куска торта и испачкала кружевной воротник нового платья. Детей ее возраста, с
которыми можно было бы поиграть, не приглашали, а звездами шоу-бизнеса она пока еще не интересовалась, поэтому их
присутствие ее совсем не занимало. Уставшая, с ощущением тошноты от съеденного торта, девочка заснула под шум
вечеринки.
Спала Эмма недолго. Не в силах больше заснуть, она вытащила из кровати Чарли и пошла вниз, но ее остановил
сладковатый запах марихуаны. Как и запах джина, он был связан с образом матери и побоями, когда у Джейн проходило
наркотическое опьянение.
Девочка в испуге примостилась на лестнице, бормоча утешительные слова Чарли. Если мама здесь, значит, заберет ее
отсюда и Эмма никогда больше не наденет это красивое розовое платье, не услышит голос папы и не поедет с Бев в большие
светлые магазины.
Услышав шаги на лестнице, она вздрогнула и приготовилась к худшему.
- Привет, крошка. - Довольный Брайан сел рядом. - Что ты делаешь?
- Ничего.
Эмма еще крепче прижала к себе собачку и постаралась сделаться очень маленькой. Если тебя не заметят, то не причинят
боль.
- Пирушка удалась на славу.
Брайан радостно улыбнулся, глядя в потолок. Он не мечтал когда-нибудь принимать в своем доме гигантов вроде
Маккартни, Джаггера и Долтри. А еше свадьба. Боже милосердный, теперь он женатый мужчина с золотым кольцом на
пальце.
Притопывая босой ногой в такт музыке, Брайан изучал кольцо. Назад дороги нет. Он в достаточной степени католик и
идеалист, чтобы верить: раз дело сделано, это уже навсегда..
Сегодня один из самых значительных дней в его жизни, а если отец был слишком пьян или слишком ленив, чтобы забрать
чертовы билеты, которые Брайан отослал им с матерью в Ирландию, то какое это имеет значение? Вся его семья здесь.
Он прогнал мысли о прошедших днях. Отныне его ждут только дни завтрашние, светлые и радостные. Целая жизнь,
состоящая из таких дней.
- Ну как, Эмма? Хочешь спуститься вниз и потанцевать на свадьбе папы? Хочешь пирожное? - Он протянул руку, чтобы
нежно погладить дочь по волосам, но та отшатнулась. - В чем дело?
Измученная страхом и тошнотой, Эмма извергла содержимое желудка на колени отцу. Девочка в отчаянии застонала и
снова прижалась к Чарли. Она лежала без сил, ожидая неминуемых побоев, Брайан же только засмеялся:
- Сейчас, полагаю, тебе стало гораздо лучше. - Он, шатаясь, встал и протянул ей руку. - Идем умываться.
К изумлению Эммы, не было ни шлепков, ни щипков, ни оплеух. Когда на них обоих полилась из душа вода, он даже
начал петь про каких-то пьяных моряков, и Эмма сразу забыла о случившемся.
Потом Брайан, нетвердо держась на ногах, отвел ее в спальню, уложил в постель, сам растянулся у изголовья кровати и
тут же уснул.
Эмма осторожно вылезла из-под одеяла, села рядом и, набравшись мужества, поцеловала его в щеку. Влюбленная первый
раз в жизни, она сунула Чарли под руку отцу и тихо легла спать.
А через несколько дней после свадьбы приехала машина, и два человека снесли в нее вещи. Брайан поцеловал дочь и
обещал привезти подарок. Девочка молча смотрела, как он уехал - из дома и из ее жизни. Она не верила, что папа вернется,
даже когда слышала по телефону его голос. Бев говорила, что он в Америке, где девушки плачут, стоит им только увидеть
Брайана, и все раскупают его пластинки.
Но в доме почти не звучала музыка, и Бев иногда плакала. Слезы мамы всегда сопровождались подзатыльниками и
оплеухами, но Бев так и не ударила ее, даже в ту ночь, когда рабочие ушли и Эмма осталась с ней совершенно одна.
День за днем Эмма залезала на подоконник вместе с Чарли и ждала. Она любила представлять, как на дорожку
сворачивает машина, открывается дверца, и выходит ее папа.
Но машина все не приезжала. Значит, она не приедет уже никогда. Папа бросил ее, потому что не любит, она слишком
глупая, и от нее одни заботы. Бев тоже уедет, оставит Эмму одну в большом доме. Тогда здесь сразу появится мама.
«Что происходит с девочкой?» - думала Бев. Ребенок часами сидит на подоконнике, неподвижно, терпеливо, как
старушка, играет только с обтрепанной собакой, почти ничего не просит.
Эмма вошла в их жизнь месяц назад, но Бев еще не определилась в своих чувствах.
Ее воспитали в духе англиканской церкви, поэтому мораль, ответственность и подобающий образ жизни не были для нее
пустым звуком. Она получила хорошее образование и не сомневалась, что удачно выйдет замуж, родит здоровых, умных
детей. Конечно, она желала Брайану успеха. Но еще больше ей хотелось иметь дом и семью.
Она никогда не бунтовала, такая мысль ей даже в голову не приходила. До Брайана.
Хотя родители пришли на бракосочетание, они вряд ли простят Бев за то, что она жила с Брайаном до свадьбы. Никогда
они не поймут и желания дочери выйти замуж за музыканта-ирландца, который не только осуждает власти, но даже сочиняет
песни, бросающие им вызов.
Конечно же, родители возмущены тем, что у Брайана есть незаконнорожденный ребенок, а их дочь приняла его. Но ведь
девочка существует.
Бев любила своих родителей, их одобрение было для нее очень важно. Но еще больше она любила Брайана, любила так
сильно, что иногда ей становилось жутко. Эмма его ребенок, а значит, теперь и ее.
Трудно было смотреть на девочку и не испытывать никаких чувств. Эмма не относилась к категории детей, на которых
можно не обращать внимания, хотя пыталась вести себя тихо и незаметно. Конечно, дело в ее внешности. Такой же
утонченной, ангельской, Как у Брайана. И непорочной, что казалось почти чудом, если учесть, в какой обстановке малышка
провела три года своей жизни. «Непорочность и покорность», - думала Бев. Накричи она сейчас на Эмму, ударь ее - та
стерпит все без единой жалобы. И это еще более страшно, чем нищета, из которой вырвали девочку.
Бев инстинктивно положила руку на дитя, которое носила в себе. Она так хотела подарить Брайану первого ребенка. Но
всякий раз, когда она чувствовала сожаление, ей хватало одного взгляда на Эмму, чтобы оно тут же исчезло. Разве можно
испытывать неприязнь к такому невинному, милому и столь уязвимому существу? Правда, и любить девочку, по крайней
мере, так безоговорочно, как любил Брайан, она тоже пока не может.
Возможно, не хочет. Эмма всегда будет напоминать ей о близости Брайана с другой женщиной. И не имеет значения,
когда это было, пять или десять лет назад. Пока Эмма с ними, Джейн тоже останется частью их жизни.
Хотя Бев знала о прошлых увлечениях Брайана, она с легкостью убедила себя, что их встреча нечто особенное для них
обоих. К тому же он был ее первым мужчиной.
Черт возьми, ну почему он уехал именно сейчас? Этот ребенок, безмолвной тенью скользящий по дому. Рабочие, которые
визжат пилами и колотят молотками. Пресса. Мерзко, отвратительно, как и предупреждал Брайан: заголовки с их именами,
их с Джейн фотографии на одной странице газеты, злорадные статейки о новой жене и старых любовницах.
Несмотря на молитвы Бев, скандал не утихал. По-прежнему возникали домыслы и сплетни об их интимной жизни.
Миссис Брайан Макавой превратилась в общественное достояние. Она твердила себе, что больше всего на свете желала
выйти замуж за Брайана, поэтому сможет вынести публичное перетряхивание белья, недостаток свободы, глупые заголовки.
И смогла бы. Как-нибудь вынесла бы. Но в отсутствие мужа Бев начала сомневаться, сможет ли она терпеть всю жизнь
то, что за ней будут охотиться с фотоаппаратами, что ей придется бегать от микрофонов, носить парики и солнцезащитные
очки, чтобы просто войти в соседний магазин. И поймет ли Брайан, насколько для нее унизительно, когда ее беременность
обсуждается в газетах и совершенно посторонние люди читают об этом за завтраком.
Бев не могла ни смеяться над пошлыми статьями, ни игнорировать их, когда Брайана не было рядом, поэтому она редко
выходила из дома. За неполные две недели дом с уютными солнечными комнатами превратился для нее в тюрьму, которую
она делила с ребенком Брайана.
Но, будучи дочерью своих родителей, Бев твердо знала свои обязанности и неукоснительно их выполняла.
- Эмма, - с натянутой улыбкой сказала она, - наверное, тебе пора выпить чаю.
Быстрее всего девочка научилась распознавать фальшивую улыбку и никогда ей не доверяла.
- Я не хочу, - ответила Эмма, крепче прижимая к себе Чарли.
Раз уж они торчат здесь вдвоем, можно хотя бы поговорить. И Бев тоже присела на подоконник.
- Вряд ли удастся спокойно попить чаю, когда вокруг такой грохот. Милое здесь место. Наверное, стоит посадить еще роз.
Как ты думаешь? - Девочка лишь выпятила губу, и Бев с отчаянием продолжила: - Когда я была маленькой, то любила
выходить в наш чудный сад с книгой, слушала жужжание пчел. Иногда я не читала, только мечтала. И голос Брайана я тоже
впервые услышала, когда была в саду.
- Он жил с вами?
Наконец-то она привлекла внимание Эммы. Для этого нужно было лишь упомянуть имя ее отца.
- Нет, я услышала по радио «Страну теней». «В полночь, когда тени обнимают луну...» - начала тихо напевать Бев. Но она
сразу умолкла, ибо Эмма подхватила чистым и на удивление сильным голосом:
- «...а земля прекрасна и безмолвна, затаив дыхание, я жду тебя».
- Да, эта. - Не отдавая себе отчета, Бев погладила девочку по волосам. - Мне показалось, что Брайан поет только для меня.
Наверное, о том же думали все девушки.
Эмма молчала, вспоминая, что мать без конца ставит эту пластинку, выпивая под нее и плача.
- Ты полюбила его за эту песню? - просила она.
- Да. Но когда мы познакомились, я полюбила его гораздо сильнее.
- Почему он уехал?
- Из-за своей музыки, своей работы. - пустив взгляд, Бев увидела в глазах девочки слезы. от товарищ по несчастью,
которого она не ждала и не желала. - О, Эмма, я так скучаю по нему, но он вернется не скоро.
- А если не вернется?
Иногда Бев просыпалась среди ночи с той же мыслью.
- Конечно, вернется. Ему нужны люди, которые слушают его музыку, и он должен быть там, где они. Только, уезжая, твой
папа всегда будет возвращаться. Он любит тебя, любит меня. - Она взяла Эмму за руку, утешая больше себя, чем девочку. -
И еще. Ты знаешь, откуда берутся дети?
- Их делают женщинам мужчины, а потом не хотят их и уходят.
У Бев чуть не вырвалось ругательство, в этот момент она бы с радостью придушила Джейн. Хотя ее собственная мать
всегда была сдержанной и довольно уклончиво говорила об интимных отношениях, Бев предпочитала в этом вопросе
откровенность.
- Если мужчина и женщина любят друг друга, они делают малышей вместе, и в большинстве случаев оба их очень хотят.
У меня тоже вот здесь ребенок. - Бев прижала руку девочки к своему животу. - Ребенок твоего отца. Когда он родится, у тебя
появится брат или сестра.
Поколебавшись, Эмма провела рукой по ее животу. Как может там находиться ребенок? Ведь у миссис Перкинс, которая
жила напротив, до появления маленького Дональда был огромный живот.
- Где он?
- Внутри. Он пока очень-очень маленький, ему еще почти шесть месяцев расти.
- Он будет меня любить?
- Конечно. У вас общий папа. Брайан.
Эмма начала гладить ее по животу так же, как иногда ласкала своего Чарли.
- Я буду заботиться о твоем ребенке. Никто его не обидит.
- Да, никто его не обидит.
Бев обняла девочку за плечи, глядя на улицу. На этот раз Эмма не отпрянула и не сняла руку с живота Бев.
- Я немножко боюсь становиться мамой. Ты разрешишь мне попрактиковаться на тебе? - Бев встала, увлекая Эмму за
собой. - Начнем прямо сейчас. Давай поднимемся наверх, ты наденешь свое розовое платье, и отправимся пить чай в
ресторан. Мы с тобой будем самыми красивыми дамами в Лондоне и поужинаем в «Ритце».
К черту газетчиков, к черту любопытных и зевак.
С этого начались доселе неведомые Эмме взаимоотношения с другой женщиной, в которых не было места ни страху, ни
унижению. Следующие дни они провели, делая покупки в универмаге «Хэрродс», гуляя в Грин-парке, обедая в «Савое». Бев
игнорировала фотографов, ходивших за ними по пятам, и всячески потакала желаниям Эммы, у которой обнаружилась
страсть к красивой материи и ярким цветам. За две недели маленькая девочка, попавшая в дом отца в одном платьице,
приобрела целый гардероб.
Но по ночам возвращалось одиночество, когда обе, лежа в своих постелях, тосковали по одному мужчине.
Только чувства Эммы были просты и бесхитростны. Про муки любви девочка еще не знала, ей лишь хотелось, чтобы
Брайан вернулся, поскольку с ним было хорошо и спокойно.
А Бев страдала. Вдруг муж устал от нее и найдет себе более подходящую женщину из того мира, в котором он живет?
Недоставало ей также их близости и упоительных минут после занятия любовью, когда они лежали рядом. Теперь, одинокая
в просторной бронзовой кровати, Бев гадала, не заполняет ли муж другими женщинами паузы между концертами.
На рассвете зазвонил телефон.
- Бев.
Голос Брайана звучал встревоженно, и, мгновенно очнувшись от сна, Бев села на кровати:
- В чем дело, Брай? Что случилось?
- Все. У нас сногсшибательный успех. С каждым вечером толпы становятся все больше, пришлось даже удвоить охрану, а
то девчонки прямо бросаются на сцену. Это дикость, Бев. Сегодня какая-то девица вцепилась Стиви в плечо, когда мы
бежали к лимузину, и начисто оторвала рукав. Газеты называют нас авангардом второй волны британского вторжения.
Авангардом.
- Замечательно, Брайан. У нас показывали какие-то отрывки, но ничего вразумительного.
- Представь себе гладиатора, стоящего на арене и слышащего рев толпы. - Вряд ли он сможет описать ей все эти чувства,
эту дрожь восхищения и ужаса. - Кажется, даже Пит изумлен.
Бев улыбнулась, подумав об изумленном менеджере-прагматике, для которого на первом месте всегда стояло дело. Как,
впрочем, и на всех остальных местах.
- Тогда вы действительно нечто особенное!
- Ага. Жаль, тебя здесь нет.
Бев слышала в трубке громкую музыку, женский и мужской смех.
- Мне тоже.
- Тогда приезжай, - сказал Брайан, отталкивая полуголую блондинку, которая пыталась заползти к нему на колени. -
Собирай чемодан и прилетай.
- Что?
- Я серьезно. С тобой было бы гораздо лучше. Конечно, мы все обговорили и решили, что тебе лучше остаться дома, но
мы были не правы. Ты должна находиться рядом.
Глаза Бев наполнились слезами.
- Ты хочешь, чтобы я прилетела в Америку?
- И как можно быстрее. Встретимся в Нью-Йорке. Джонно, когда мы будем в Нью-Йорке?
- А где мы сейчас, черт побери? - спросил тот, выливая в стакан остатки виски.
- Ладно, не бери в голову.
Протирая уставшие глаза, Брайан попытался сосредоточиться. От выпивки и марихуаны кружилась голова.
- Пит все уладит, а ты собирайся.
- Что мне делать с Эммой? - Бев уже встала с кровати.
- Возьми и ее. - На радостях Брайан ухмыльнулся блондинке. - Сегодня днем тебе кто-нибудь позвонит и скажет, что
делать. Господи, как я соскучился, Бев.
- Мы прилетим как можно быстрее. Я люблю тебя больше всего на свете, Брай.
- Я тоже. Скоро поговорим.
Положив трубку, он потянулся за бутылкой. Ему хотелось, чтобы жена была с ним сию минуту, а не через день и даже не
через час, поскольку очень возбудился, услышав ее голос. Он звучал как в вечер их знакомства - немного застенчиво,
неуверенно. Бев так мило не вписывалась в атмосферу накуренного паба, где они тогда играли. Однако, несмотря на
застенчивость, в ней чувствовалось нечто надежное, подлинное. Брайан не мог выбросить ее из головы ни в тот вечер, ни
после.
Взяв стакан, Брайан сделал большой глоток. Похоже, брюнетка и Стиви не намерены утруждать себя и уединяться для
секса в одной из спален. Блондинка оставила Джонно и теперь занималась барабанщиком Пи Эм, которому едва исполнился
двадцать один год. У него было круглое лицо с юношескими прыщами на подбородке. Видимо, он замер от ужаса и счастья,
когда блондинка спрятала лицо у него в паху.
Посмеиваясь и немного завидуя, Брайан прикрыл глаза и тут же уснул.
Ему снилась Бев. Их первая ночь, которую они провели в его квартире, разговаривая о музыке, поэзии, Йитсе, Байроне и
Браунинге. Мечтательно передавая друг другу сигарету с марихуаной, Брайан понятия не имел, что это ее первое знакомство
с наркотиками. Так же, как не имел понятия, что это ее первое знакомство с сексом, пока не овладел ею на полу, при свете
гаснущих свечей.
Бев немного поплакала. Но ее слезы вызвали у Брайана не ощущение вины, а желание быть защитником этой девушки.
Он сразу и как-то поэтично влюбился. Это произошло больше года назад, и с тех пор он не общался с другими женщинами.
В минуту искушения перед его глазами тут же возникало лицо Бев.
И женился Брайан только ради нее. В брак он не верил: глупый контракт, заключенный на основе любви. Однако и не
считал, что попался на крючок. Впервые после безрадостного детства у него для утешения и возбуждения есть нечто
большее, чем музыка.
Я люблю тебя больше всего на свете.
Он бы не смог произнести эти слова с той же легкостью и искренностью, как она. Видимо, никогда не сможет. Но он
любил, а любя - хранил верность.
- Идем, парень, - сказал Джонно, поднимая его на ноги. - Тебя ждет постель.
- И приезд Бев. Мы встретимся в Нью-Йорке. - Джонно взглянул на сплетенные тела, а Брайан со смехом обхватил его за
шею. - Едем в Нью-Йорк, Джонно. В Нью-чертов-Йорк. Потому что мы - лучшие.
- Классно, да? - Крякнув, Джонно бросил его на кровать. - Проспись, Брай. Завтра нам предстоит опять проходить через
всю эту чертовщину.
- Надо разбудить Пита, - бормотал Брайан, пока Джонно стаскивал с него ботинки. - Паспорт для Эммы. Билеты. Я
должен сделать так, чтобы у нее все было хорошо.
- Сделаешь.
Покачиваясь, Джонно изучил недавно купленные швейцарские часы. Он знал, что Пит не очень обрадуется, когда его
разбудят, но тем не менее отправился на подвиг.

Глава 4

Первый в своей жизни перелет Эмма совершила первым классом. Но малышку всю дорогу тошнило, и ее не интересовали
ни красивые облака за иллюминатором, ни книжки с яркими картинками. Она едва замечала беспомощные рукопожатия Бев
и почти не воспринимала ласковый голос стюардессы.
Не радовали ее ни новая ярко-красная юбочка и пестрая блузка, ни обещание подняться на самый верх небоскреба
Эмпайр-стейт-билдинг. Не радовало Эмму даже то, что она летела к отцу.
Когда самолет приземлился в аэропорту Кеннеди, девочка уже совсем ослабла и не могла стоять. Измученная Бев несла ее
на руках. Пройдя таможенный контроль и увидев Пита, она чуть не заплакала.
Тот посмотрел сначала на ребенка с белым как мел лицом, затем на близкую к истерике женщину и спросил:
- Долетели плохо?
- О нет, все прошло великолепно, - к его и своему удивлению, вдруг засмеялась Бев. - А где Брайан?
- Он хотел приехать, но я запретил. Ребята даже не могут открыть форточку и глотнуть свежего воздуха. Тут же
начинается массовая истерия.
- И ты это обожаешь.
- Хотя я оптимист, но такого не ожидал, - ухмыльнулся Пит, ведя ее к выходу. - Брайан станет очень богатым человеком,
Бев. Мы все станем богатыми.
- Для Брая деньги не главное.
- Но и отказываться от денег, когда они на него польются, он тоже не станет. Идем, нас ждет машина.
- А как же багаж?
- Его доставят в гостиницу, - сказал Пит. - В журналах полно и твоих фотографий.
На улице их ждал большой, как корабль, белый «Мерседес». Заметив недоуменный взгляд Бев, Пит снова ухмыльнулся:
- Пока ты замужем за королем, дорогая, можешь хотя бы кататься с шиком.
Откинувшись на сиденье и закурив сигарету, Бев с надеждой думала, что она чувствует себя такой чужой и опустошенной
только из-за ужасного полета. Эмма, севшая между ней и Питом, мирно проспала всю дорогу.
Менеджер не стал задерживаться в вестибюле гостиницы «Уолдорф» и сразу повел их к лифту. Он еще не понял,
радоваться ему или огорчаться, что на них пока не обратили внимания. Фанаты в аэропорту и перед отелем, конечно, создали
бы неудобства, но зато могла бы появиться очередная статья в газете. А это увеличивает спрос на пластинки.
- Я снял вам люкс с двумя спальнями.
Дополнительные расходы беспокоили Пита, но, с другой стороны, присутствие жены сделает Брайана более покладистым
и вдохновит на творчество. К тому же совсем неплохо, если пресса узнает, что Брайан ездит в турне вместе с семьей. Раз ему
не удалось раскрутить музыканта как одинокого сексуального мужчину, он раскрутит его как любящего супруга и отца. Лишь
бы сработало.
- Мы все живем на одном этаже, - сказал Пит. - И правила безопасности очень строгие. В Вашингтоне двум девчонкам
удалось пробраться в номер Стиви в тележке горничной.
- Забавно.
Пит только пожал плечами. К счастью, гитарист оказался не слишком пьяным и резонно рассудил, что две
шестнадцатилетние девочки равны одной тридцатидвухлетней женщине. Стиви предпочел одну взрослую.
- Сегодня у ребят намечено интервью, а завтра шоу Салливана.
- Брайан не сказал, куда мы отправимся дальше.
- В Филадельфию. Затем Детройт, Чикаго, Сент-Луис...
- Не утруждай себя.
Какая разница, куда они едут. Не имеет значения, что она безумно устала, а руки ноют от тяжести спящей Эммы. Главное
- она здесь, она почти ощущает присутствие Брайана.
- Вот и хорошо, - сказал Пит, доставая ключ. - До начала интервью остается пара часов. Для какого-то нового журнала,
первый номер выйдет осенью. «Роллинг стоунз».
Бев взяла ключ, радуясь тому, что у менеджера хватило такта не мешать им с Брайаном.
- Спасибо, Пит. Я позабочусь, чтобы он был готов к интервью.
Едва Бев открыла дверь, из спальни выбежал Брайан и схватил их с Эммой в объятия.
- Хвала господу, - бормотал он, осыпая поцелуями лицо жены. Потом взял у нее сонную Эмму. - Что с ней?
- Теперь уже ничего. Но в самолете ей было плохо. Думаю, когда она поспит, все образуется.
- Хорошо, стой на месте.
Он отнес Эмму во вторую спальню. Та зашевелилась, только когда он укрывал ее одеялом.
- Пап?
- Да, поспи немного. Все в порядке. Успокоенная его голосом, Эмма снова заснула.
Оставив дверь открытой, Брайан остановился на пороге и глядел на жену, бледную от усталости, с темными кругами,
отчего ее глаза казались огромными, почти черными. Его охватили чувства более сильные и глубокие, чем когда-либо
прежде. Он молча поднял Бев на руки и отнес в кровать.
Он не мог вымолвить ни слова, хотя всегда был ими полон. Слова превращались в стихи, стихи в песни. И он еще будет
переполнен потоками слов, рожденных этим, возможно, самым драгоценным часом, проведенным с Бев.
Радиоприемник у кровати был включен, телевизор, стоящий в ногах, тоже. Брайан всегда изгонял тишину музыкой, но,
едва он прикоснулся к Бев, все звуки умерли.
Он раздевал ее медленно, разглядывая, впитывая в себя прекрасную гармонию ее тела. Шум улицы за окном позже станет
нотами в басовом и скрипичном ключах. Тихим контрапунктом отзывались нежные стоны Бев. Он даже различал мелодию
своих рук, скользящих по ее коже.
Тело Бев едва заметно изменилось. Он прикоснулся к округлившемуся животу, изумленный, пораженный, кроткий.
Глупо, но Брайан чувствовал себя солдатом, возвратившимся с войны, покрытым ранами и увешанным медалями. Хотя,
возможно, не так уж и глупо. Он не мог взять Бев на арену, где сражался и побеждал. Она вынуждена лишь терпеливо ждать
его. Брайан видел это обещание в ее глазах, ощущал в руках, нежно обнимавших его, в губах, приоткрывшихся ему
навстречу. Чувство Бев, спокойное, менее эгоистичное, как бы уравновешивало его, Брайана, нетерпение и подчас
неукротимое желание. С ней он чувствовал себя мужчиной, а не просто символом в этом мире, столь падком на кумиров.
Позже, когда утомленная любовью Бев задремала на скомканных простынях, Брайан сидел рядом, думая о том, что все,
чего он когда-то желал, о чем мечтал, теперь лежит у его ног.
- Пит распорядился снять на пленку концерт в Атланте. Господи, это было настоящее безумство. Иногда за шумом почти
не слышно, что поешь. Это похоже... не знаю... как будто стоишь на взлетной полосе, а кругом ревут самолеты. Но в море
орущих есть люди, действительно поглощенные музыкой. Когда в свете прожекторов и сигаретном дыму вдруг замечаешь
одно лицо, можно петь только для него. А потом Стиви начинает риффы, как в «Тайне», и опять зал впадает в безумство. Это
похоже... Не знаю, на массовый секс, что ли.
- Жаль, меня там не было.
- Я так рад, что ты приехала, - засмеялся Брайан, сжимая ей щиколотку. - Это лето особенное, Бев. Нечто удивительное
носится в воздухе, читается на лицах людей. И мы - часть этого. Мы уже не вернемся назад, Бев.
- В Лондон?
- Нет. - Его и позабавило, и огорчило столь буквальное восприятие. - Мы не вернемся к прежней жизни. Когда
приходилось умолять, чтобы разрешили выступить в каком-нибудь пабе, и радоваться, если получишь взамен бесплатное
пиво и чипсы. Господи, Бев, мы в Нью-Йорке, и скоро нас услышат миллионы. А это чего-то стоит. Мы чего-то стоим.
Именно этого я только и хотел.
- Ты всегда чего-то стоил, Брай, - сказала она, взяв его за руки.
- Нет. Я был лишь одним из многих певцов. Теперь все изменилось, Бев. Люди нас слушают. Деньги позволят нам
экспериментировать, подняться над роком для мальчиков и девочек.
Идет война, Бев, целое поколение взбудоражено, мы можем стать его голосом.
Бев не понимала таких глобальных мечтаний, но именно идеализм Брайана в первую очередь привлек ее к нему.
- Только не забудь за всем этим меня.
- Я и не смог бы, - искренне произнес он. - Ты получишь все, Бев. Ты и ребенок. Клянусь. А сейчас мне пора одеваться. -
Поцеловав ей руки, Брайан откинул назад растрепанные волосы. - Пит жаждет, чтобы наше интервью появилось в этом
новом журнале, который выйдет в ноябре. Пошли.
- Я считала, что мне лучше остаться в номере.
- Бев, ты моя жена. Люди хотят знать о тебе, о нас. Если мы бросим им какую-нибудь мелочь, они не станут травить нас в
погоне за сенсациями. Это особенно важно из-за Эммы. Пусть все видят, что у нас одна семья.
- Семья - личное дело.
- Возможно. Но история Эммы здесь уже известна. Брайан видел десятки статей, где девочку называли «дитя любви».
Могло быть и хуже, ведь Эмма явилась плодом того, что даже отдаленно не походило на любовь. Он нежно провел рукой по
животу Бев. Вот этот ребенок действительно плод любви.
- Мне нужна твоя помощь.
Бев неохотно встала с кровати и начала одеваться. Двадцать минут спустя в дверь постучали, и на пороге возник Джонно.
- Я знал, что ты не вынесешь разлуки со мной, - улыбнулся он Бев и, схватив ее в объятия, поцеловал. Она засмеялась, а
Джонно, глядя на вышедшего из спальни Брайана, сказал: - Ладно, раз он застал нас на месте преступления, нам лучше во
всем сознаться.
- Где ты раздобыл эту нелепую штуку? - спросил Брайан.
- Нравится? Это настоящий писк. - Джонно опустил Бев на пол и поправил белую шляпу.
- В ней ты похож на сводника, - заметил Брайан, направляясь к бару.
- Я знал, что сделал правильный выбор. Она чуть не стоила мне жизни, но я вырвался и походил по магазинам на Пятой
авеню. Не откажусь, сынок, - Джонно кивнул на виски.
- Ты выходил из гостиницы? - Брайан замер с бутылкой в одной руке и стаканом в другой.
- Темные очки, цветастая рубашка... - Джонно сморщил нос. - И любимые четки. Великолепная маскировка. Работала,
пока я не захотел вернуться назад. Потерял любимые четки. - Джонно отхлебнул из стакана, который ему протянул Брайан,
и, удовлетворенно вздохнув, упал в кресло. - Место как раз для меня, Брайан, друг мой. Я и есть Нью-Йорк.
- Пит оторвет тебе голову, если узнает, что ты самовольно выходил из гостиницы.
- Ох уж этот Пит, - усмехнулся Джонно. - Он не совсем в моем вкусе. А где маленькая проказница?
- Спит, - ответила Бев.
В дверь снова постучали. Вошедший Стиви меланхолично кивнул Бев и сразу направился к бару. За ним следовал Пи Эм
с бледным и каким-то помятым лицом. Дотащившись до кресла, он тут же в него плюхнулся.
- Пит сказал, что интервью будут брать здесь. Он приведет журналиста сюда. Где ты достал такую шляпу? -
поинтересовался у Джонно барабанщик.
- Это долгая и печальная история, сынок. - Обернувшись, Джонно увидел Эмму, стоящую у приоткрытой двери спальни. -
Кажется, вся компания в сборе. Эй там, хорошенькая мордашка!
Девочка решила, что ей приснилось, будто папа уложил ее в кровать и поцеловал. Но, оказывается, это был не сон, Брайан
стоял в комнате и улыбался ей.
- Я хочу есть, - радостно сказала она.
- Неудивительно. - Брайан поцеловал ее ямочку у рта. - Как насчет шоколадного торта?
- Суп, - вставила Бев.
- Торт, суп. И чай, - заключил он.
Опустив дочь на пол, Брайан направился к телефону и позвонил горничной.
- Поди-ка сюда, Эмма. У меня для тебя кое-что есть. - Джонно похлопал по дивану рядом с собой.
Девочка колебалась. Ее мать часто говорила так, а «кое-что» потом оказывалось щипком. Но у Джонно была искренняя
улыбка, и, когда Эмма все-таки подошла, он достал из кармана маленькое прозрачное яйцо с перстеньком внутри.
Джонно вложил яйцо девочке в руку, и та, раскрыв от удивления рот, крутила игрушку, в которой перекатывался
перстенек.
Все произошло случайно. Просто Джонно попался автомат, а у него после стремительного рейда по магазинам еще
осталась какая-то мелочь. Тронутый сильнее, чем ему хотелось показать, он открыл яйцо и надел колечко Эмме на палец.
- Теперь мы помолвлены.
Эмма просияла, глядя то на подарок, то на Джонно:
- Можно к тебе на колени?
- Хорошо, - разрешил он и прошептал ей на ухо: - Но если ты наделаешь в штанишки, помолвка будет расторгнута.
Девочка засмеялась и, усевшись к нему на колени, стала играть с перстеньком.
- Сначала моя жена, теперь моя дочь, - заметил Брайан.
- Причины для беспокойства появятся лишь в том случае, если у тебя родится сын. - Бросив эти слова с той же легкостью,
с какой глотал виски, Стиви тут же захотел откусить себе язык. - Извини, - пробормотал он в наступившей тишине. -
Похмелье. Настроение мерзкое.
В дверь опять постучали, и Джонно лениво протянул:
- Изобрази-ка лучше свою знаменитую улыбку, сынок. Приближается время шоу.
Джонно был в ярости, но умело скрыл это, когда к ним подсел молодой бородатый журналист. Как только его не обзывали
- гомик, педик, «голубой». Слова ранили Джонно больше, чем побои, выпадавшие на его долю. Он знал, что ему превратили
бы лицо в месиво не один раз, если бы не верность Брайана и его всегда готовые к бою кулаки.
Десятилетними мальчишками они потянулись друг к другу, объединенные общими невзгодами, среди которых не
последнее место занимали их отцы-пьяницы. Нищета была обычным явлением в восточных районах Лондона, где всегда
находились ребята, готовые за пенс сломать тебе руку. Но всегда найдется и путь к спасению. Для них с Брайаном это была
музыка.
Элвис, Чак Берри, Мадди Уотерс. Они собирали все деньги, которые удавалось заработать или украсть, чтобы покупать
драгоценные сорокапятки. В двенадцать лет они вместе сочинили первую песню, довольно убогую, как теперь понимал
Джонно, с рифмами типа «любовь-кровь», положенными на трехаккордовый ритм, который они выбивали на старенькой
гитаре. Эту гитару Брайан выменял на пинту отцовского джина, за что был жестоко избит. И они продолжали сочинять.
В шестнадцать лет Джонно вдруг понял, кто он такой, а поняв, рыдал и бросался на всех девчонок, не отвергавших его.
Однако ни слезы, ни секс ничего не изменили.
В конце концов именно Брайан помог ему примириться с тем, что дано судьбой. Как-то ночью они выпивали в подвале у
Брайана. На этот раз Джонно украл виски у своего отца. Горела свеча, пахло гниющими отбросами. Они передавали друг
другу бутылку и слушали «Только одинокие» Роя Орбисона. Признание Джонно выплеснулось под пьяные слезы и дикие
угрозы покончить с собой.
- Я - ничто, таким и останусь. Живу как грязная свинья. Отец провонял всю квартиру, мать скулит, донимает его
придирками, но ничего не делает. Сестра трудится на улице, младшего брата второй раз за месяц задержала полиция.
- Наша судьба в наших руках, - философски заметил пьяный Брайан. - Мы должны сделать так, Джонно, чтобы у нас все
было по-другому. И мы это сделаем.
- По-другому не будет. Если только я не покончу с собой.
Возможно, я сделаю это. Возможно, я просто сделаю это и покончу со всем.
- О чем ты говоришь, черт побери? - Брайан отыскал в смятой пачке одну сигарету.
- Я - гомик.
И, уронив голову на руки, Джонно зарыдал.
- Гомик? Ладно тебе, не сходи с ума.
- Я же сказал. Меня тянет к мальчикам, я извращенный педик.
Брайан остолбенел, не донеся спичку до сигареты, однако алкоголь смягчил его чувства.
- Ты уверен?
- Зачем же, черт возьми, мне говорить это, если я не уверен? С Элис Роджвей у меня получилось только потому, что я
думал о ее брате.
«Отвратительно», - подумал Брайан, но решил оставить свои мысли при себе. Они дружат шесть лет, всегда стояли друг
за друга горой, лгали друг для друга, делили мечты и тайны.
- Ну что ж, ты сделан таким, каким сделан. И не из-за чего вскрывать вены.
- Но ты-то не гомик.
- Нет.
Брайан надеялся, что это именно так. Нет, он не гомик: акробатика, которой он занимался в постели с Джейн, убедительно
говорила о его предпочтениях. Почувствовав эрекцию, Брайан тут же отогнал эти воспоминания. Сейчас не время забивать
голову подобными глупостями, нужно думать о проблеме Джонно.
- Среди людей много гомосексуалистов, - сказал он. - Писатели, художники и тому подобные. Мы - музыканты, так что
можешь считать это особенностью своей творческой натуры.
- Чушь, - пробормотал Джонно.
- Возможно, но это лучше, чем вскрывать вены. Тогда мне придется искать нового партнера.
С подобием улыбки на лице Джонно снова взял бутылку.
- Значит, мы остаемся партнерами?
- Ясное дело. - Брайан передал ему сигарету. - До тех пор, пока ты не начнешь испытывать влечение ко мне.
Больше Джонно никогда и ни с кем это не обсуждал. Хотя все в группе знали о сексуальной ориентации Джонно, по
настоянию Пита, а также ради собственного спокойствия он культивировал образ жеребца-гетеросексуала. Это его даже
забавляло.
Но временами Джонно испытывал сожаление, вот как сейчас: покачивая Эмму на коленях, он с горечью думал, что у него
не будет своего ребенка, да и единственный мужчина, которого он по-настоящему любит, никогда не станет его
возлюбленным.

Глава 5

После завтрака, за которым Брайан угощал дочь клубничным вареньем и сахарными булочками, она осталась с Бев. Но
теперь ее это не тревожило. Папа сказал, что вечером его покажут по телевизору, и пообещал сводить ее туда, где делают
телепередачи.
А пока они с Бев ездили по городу в большой белой машине, и Эмма смеялась, глядя на светлый парик и темные очки,
которые надела Бев.
Нью-Йорк поразил девочку. Она восторженно смотрела на людей, куда-то спешащих, толкающих друг друга. Многие
женщины были в коротких юбках и туфлях на высоких каблуках, а их покрытые лаком начесы казались высеченными из
камня. Другие носили джинсы и сандалии, а прямые волосы струйками дождя текли у них по спине. На углах торговали
горячими сосисками, напитками и мороженым, которое расходилось тем быстрее, чем жарче становилось на улице. Во всей
этой суматохе чувствовалась какая-то нервная агрессивность, восхищавшая Эмму.
Шофер в рыжевато-коричневом мундире и фуражке подкатил к тротуару. Хотя сам он предпочитал Фрэнка Синатру и
Розмари Клуни, но был уверен, что его дети придут в дикий восторг, когда он принесет домой автографы группы
«Опустошение».
- Мы приехали, мэм.
- О! - Слегка изумленная, Бев выглянула в окно.
- Эмпайр-стейт-билдинг, - объяснил шофер. - Желаете, чтобы я вернулся за вами через час?
- Да, через час.
Водитель открыл дверцу, и Бев крепко взяла Эмму за руку.
Они встали в конец очереди, за ними молча пристроились два телохранителя. Секундой позже за ними уже стояла группа
студентов-французов. В смешанном запахе духов, пота и мокрых пеленок Эмма уловила аромат марихуаны, но, похоже,
кроме нее, этого никто не заметил.
Их провели в лифт, а потом снова заставили ждать. Но девочка не жаловалась: ведь Бев держала ее за руку и она могла,
задрав голову, разглядывать людей. Когда у нее устала шея, Эмма переключилась на ноги. Веревочные сандалии, ботинки со
сверкающими носами, белоснежные туфли, черные лакированные туфли. Кто-то шаркал или топтался на месте, кто-то
переступал с ноги на ногу, но никто не стоял спокойно.
Наконец это ей надоело, и Эмма начала прислушиваться к голосам. Неподалеку спорили девушки.
- Стиви Ниммонс лучше всех, - настаивала одна. - У него большие карие глаза и такие красивые усы.
- Нет, Брайан Макавой - вот прелесть, - возразила другая, показывая снимок, вырезанный из журнала. - Стоит мне только
взглянуть на него, и я готова умереть.
Столпившиеся вокруг нее подруги заверещали, но стоявшие в очереди сердито взглянули на них, и девушки зажали
смеющиеся рты, сдерживая смех.
Обрадованная и сбитая с толку, Эмма подняла взгляд на Бев:
- Они говорили о папе.
- Шшш. Знаю, но это наш секрет.
- Почему?
- Объясню потом, - сказала Бев, радуясь, что подошла их очередь заходить в лифт.
У Эммы, как в самолете, заложило уши, и девочка испугалась, что ей опять станет плохо. Закусив губу, она закрыла глаза,
отчаянно желая, чтобы папа оказался рядом. Зачем только она пришла сюда? Почему не взяла с собой Чарли? Девочка
молила господа о том, чтобы не выплеснуть на новые блестящие туфельки чудесный завтрак.
Двери наконец открылись, жуткое раскачивание прекратилось, и все с разговорами и смехом направились к выходу. Эмма
шла рядом с Бев, борясь с тошнотой.
Впереди громадный прилавок и полки, заставленные красочными сувенирами, и широкие-преширокие окна, в которых
было видно небо и высоченные здания - Манхэттен. Эмма застыла на месте, тошнота сменилась восторгом.
- На такое стоит взглянуть, правда, Эмма?
- Это весь мир?
- Нет, только маленькая часть, - засмеялась Бев. - Давай выйдем на площадку.
Сильный ветер заставил девочку пошатнуться, но она была скорее возбуждена, чем напугана.
- Мы на вершине мира, - сказала Бев, подхватив ее на руки.
Эмма глядела вниз и чувствовала, как бунтует ее желудок. Весь город, разделенный на клеточки улицами, крошечные
машины и автобусы казались игрушечными.
Бев опустила в автомат монетку, и Эмма заглянула в подзорную трубу, но ей больше нравилось рассматривать город
собственными глазами.
- А можно здесь жить?
- В Нью-Йорке?
- Здесь, наверху.
- Здесь никто не живет, Эмма.
- Почему?
- Потому что это место для туристов, - рассеянно ответила Бев. - И, по-моему, одно из чудес света. А в чудесах света
никто жить не сможет.
Но Эмма была уверена, что она смогла бы.
Телестудия не произвела на Эмму особого впечатления. Совсем не такая красивая и большая, как на экране, люди тоже
обыкновенные. А вот телекамеры ей понравились, и за ними стояли важные люди. Если она посмотрит в камеру, будет ли
это как в подзорную трубу на крыше Эмпайр-стейт-билдинг?
Спросить у Бев она не успела, потому что заговорил тощий мужчина. У него было странное американское произношение,
и Эмма не понимала и половины сказанного, но слово «Опустошение» она уловила. Раздался взрыв аплодисментов.
Сначала она испугалась, а когда поняла, что это нестрашный шум, тут же улыбнулась, хотя рука Бев, сжимавшая ее руку,
слегка дрожала.
Эмме понравилось, как отец двигался по сцене, как его голос, сильный и чистый, сливался с голосами Джонно и Стиви,
волосы сияли золотом в ярком свете прожекторов. Эмма была ребенком, и это показалось ей настоящим чудом.
Образ четырех молодых парней, стоящих на сцене и купающихся в свете, удаче, музыке, останется в ее сердце и памяти
до конца жизни.
А за три тысячи миль от телестудии в своей квартире сидела Джейн, глядя на пинту «Гилби» и унцию «колумбийского
золота». Она зажгла десяток свечей, чтобы поднять себе настроение. Из стереосистемы доносился чистый тенор Брайана.
На полученные от него деньги она переехала в Челси, где жили музыканты, поэты, художники. Джейн полагала, что
сможет найти здесь другого Брайана. Идеалиста с красивым лицом и умелыми руками.
Теперь она могла шляться по забегаловкам, когда захочет, слушать музыку, снимать на ночь приглянувшегося парня.
У нее шестикомнатная квартира с новой мебелью, шкафы с одеждой из дорогих магазинов, на пальце блестит кольцо с
бриллиантом, которое она купила на прошлой неделе, чтобы разогнать тоску. Но ее это уже не устраивало.
Поначалу сто тысяч фунтов казались Джейн громадной суммой, однако вскоре она обнаружила, что большие деньги
тратятся так же легко, как и маленькие. У нее еще кое-что осталось, только надолго ли этого хватит? Да, с Эммой она явно
продешевила.
Брайан заплатил бы вдвое и даже еще больше, несмотря на выступления ублюдка Пита. У Брайана слабость к детям, а она
сдуру не воспользовалась этим.
Жалкие двадцать пять тысяч в год. Интересно, как она сможет на них прожить? Время от времени Джейн приглашала к
себе очередного хахаля, но от одиночества это избавляло не больше, чем пачка денег в кармане. Она никогда бы не
подумала, что будет скучать по Эмме, тем не менее ее представление о материнстве претерпело изменение.
Она родила. Меняла отвратительные пеленки. Тратила заработанные деньги на одежду и еду. А теперь маленькая дрянь,
вероятно, даже не вспоминает о ее существовании. Она наймет на деньги Брайана лучшего адвоката. Это справедливо.
Любой суд постановит, что ребенок должен быть с матерью. Она вернет Эмму. Или, что куда лучше, получит вдвое больше
денег.
Она еще попортит им кровь. Брайан с его новой женой никогда ее не забудут. Никто ее не забудет: ни вонючая пресса, ни
глупая публика, ни ее маленькая дрянь.
С этой приятной мыслью Джейн взяла пакетик метедрина, готовясь отправиться в полет.

Глава 6

У Эммы больше не было сил ждать. За окном шел отвратительный дождь со снегом, но она все-таки прижималась лицом
к стеклу, пытаясь что-нибудь разглядеть. Они скоро приедут. Так сказал Джонно. Эмма не стала допытываться, что значит
«скоро». Джонно только бы засмеялся в ответ. Когда у нее замерз нос, девочка отошла от окна. Папа скоро вернется домой
вместе с Бев и новым малышом. Братика зовут Даррен. Произнеся шепотом это имя, Эмма улыбнулась.
Появление брата явилось для нее самым величайшим событием в жизни. Он будет ее собственным, будет нуждаться в ее
помощи и заботе. Эмма долго упражнялась на своих многочисленных куклах.
Она знала, что нужно осторожно поддерживать им головку, иначе она оторвется. Иногда младенцы просыпаются по
ночам и плачут от голода. Эмма решила, что не будет обижаться на это. Потрогав свою грудь, она подумала, найдет ли там
Даррен молоко.
Ей не разрешили съездить в больницу, и девочка так расстроилась, что впервые после переезда в этот новый дом
спряталась в шкафу. Она продолжала сердиться, хотя взрослым обычно нет дела до того, сердятся дети или нет.
Устав стоять, Эмма села на подоконник, гладила Чарли и ждала.
Чтобы отвлечься, она стала вспоминать увиденное в Америке. В Сент-Луисе была серебряная арка, в Чикаго - озеро,
которое показалось ей бескрайним, как океан. И Голливуд. Ей понравилась громадная белая надпись, Эмма даже попыталась
воспроизвести буквы.
Папа играл там в огромном открытом театре. Он называется чашей. Девочке было приятно слышать крики и
аплодисменты зрителей.
В Голливуде Эмма отпраздновала свой третий день рождения. Пришли гости, и все ели белый торт с маленькими
серебряными колокольчиками сверху.
Почти каждый день они летали на самолете. Это пугало Эмму, но она научилась бороться с тошнотой. Вместе с ними
было всегда много людей, папа называл их группой сопровождения в дороге. Очень глупо, так как они путешествовали по
воздуху, а не по дороге.
Больше всего Эмме нравились гостиницы. Она любила каждое утро смотреть из окна на новые места и новых людей.
Можно будет взять с собой и Даррена. Его все полюбят. А еще Эмма подумала о Рождестве. Она впервые